Джетт закашлялся, подавившись холодным воздухом.
– Спасибо за веселую сказочку, приятель. Сразу как-то полегчало.
– Это не сказка. Это история про то, что если ты силен, однажды природа покорится тебе. Волк пришел к нему, потому что хотел, чтобы его убил достойный враг. Враг, который шел за ним, не сдаваясь. Это честно. И леса, и звери чувствуют силу. Отец мне говорил: они покоряются не безрассудным храбрецам, а тем, кто не сдается. Так что вставайте. Надо идти дальше.
– Ага. Я немножко полежу, и пойдем, – сонно сказал Сван и улегся на землю.
Хью привалился к нему. Джетт отполз подальше от них и тоже лег.
– Эй, нет, вставайте, нельзя тут спать!
Генри попытался поднять их, но не смог. Ветки спокойно повисли вокруг, теперь они постукивали мягко, усыпляюще. Лед влажно блестел, и на секунду Генри показалось: он будет таким удобным, если лечь, таким теплым, уютным, так приятно будет заснуть здесь, так хорошо, так…
Он распахнул глаза и понял, что стоит на коленях, упираясь рукой в землю. Ветки гладили его по лицу и сразу таяли. Он с силой оттолкнул их и встал. Остальные спали, а ветки тянулись к ним отовсюду, оплетали, как будто хотели обнять, проводили по губам. Тис сказал: «Она целует тебя, и ты становишься частью леса». Так вот, оказывается, как это выглядит.
Генри запрокинул голову, дыша глубоко и ровно. Страха больше не было, и он вдруг подумал: «Какое красивое место». Целое королевство из воды и льда, живое, звенящее, способное принять любую форму. Он закрыл глаза, прислушиваясь. Стук веток был мелодичным, приятным, и что-то в этом стуке не давало Генри покоя. Ветки как будто все время подхватывали и бросали одну и ту же мелодию, бесконечно повторяющуюся, текучую, и он ведь где-то уже слышал ее раньше, совсем недавно, где же он мог ее… Он резко выдохнул и будто очнулся.
Деревце на ярмарке. Оно играло ту же самую мелодию. Оно выглядело точно так же, как деревья в этом лесу.
И если от страха и злости лес злится, то, может быть…
Генри подскочил к Джетту, схватил его за воротник и наотмашь ударил по лицу.
– Да, да, мам, я уже встаю, – пробормотал тот, отворачиваясь, и попытался лечь обратно.
Генри судорожно зашарил по карманам и вытащил одну из трех золотых монет, которые на прощание дал ему отец.
– Гляди, что у меня есть! – гаркнул он Джетту на ухо. Тот сонно приоткрыл один глаз и потянулся за монетой. Генри отвел руку, второй продолжая трясти Джетта за воротник. – Слышишь, как стучат ветки?
– Ты ради этого вопроса меня разбудил? – зачарованно глядя на монету, проворчал Джетт и наконец сел.
– Доставай гармошку. А теперь играй то, что ты слышишь. Там-та-рам-та-ра-ра-рам.
– Ты псих, приятель. Я подозревал это с нашей первой встречи. – Джетт поднес к губам гармошку и издал пару дрожащих, сиплых звуков.
– Еще. И повеселее.
– Может, еще сплясать?
– Для начала встань.
– Не буду, мне тут удобно.
Но Генри подкинул на ладони монету, и Джетт тут же поднялся на ноги, а потом наконец прислушался.
– А и правда. Эти ветки как будто одну и ту же мелодию повторяют. Что-то вроде… – Он заиграл на гармошке. Получилось похоже, и ветки застучали громче. Джетт сыграл побыстрее – ветки тоже застучали быстрее. – А, я понял. Ну-ка, лесок, подхватывай! – И он заиграл громко и весело. Ветки зазвенели друг о друга, деревья закачались, и сразу стало теплее.
Генри подскочил к Свану, попробовал показать ему монету, но тот отвернулся и попытался накрыться ледяными ветками, как одеялом. Тогда Генри вытащил из кармана последний пирог Тиса и сунул ему под нос. Сван принюхался и открыл глаза.
– Отдам тебе пирог, если придумаешь веселый стих про зимний лес.
– Хорошо в лесу зимой, пусть и хочется домой, – забормотал Сван, и Генри с усилием поставил его на ноги. Сван огляделся, увидел, как раскачиваются деревья, и восхищенно заорал: – Мы гуляем до утра, холод лучше, чем жара, мы покатимся на санках, и нам сразу станет жарко! Лед блестит, как карамель, начинается капель…
У Генри даже сердце застучало быстрее. Слова и музыка вместе – вот это изобретение. До него такое небось и в голову никому не пришло.
Он подошел к Хью, взял за воротник и со спокойной совестью треснул его кулаком по лицу.
– Вот его, я считаю, можно оставить, – на секунду оторвав от губ гармошку, сказал Джетт.
– Мы сейчас твое добро себе заберем, – мстительно сказал Генри.
Хью тут же распахнул глаза, увидел над собой лицо Генри, заорал и вскочил сам.
– Бери вот это, – Генри вытянул из его корзины железный половник и котелок, – и бей одним об другое. Только повеселее.
Генри сунул вещи ему в руки, и тот с ошалевшим видом послушно начал стучать.