Скорее всего, то кольцо так и осталось лежать в огороде. С тех пор жестяная коробочка, должно быть, истлела от ржавчины, и оно, оставшись без защиты, провалилось дальше в сырую землю.
Новый ребенок, сын Георгий, родившись, конечно, всколыхнул в Александре Сергеевне материнские чувства. С тех пор он и стал той компенсацией за все жертвы, на которые она обрекла себя из-за трагедии с первым мужем. Он привязал ее к каждому восходу солнца, к дому, к любящему его Прошке, к суете простой жизни. И он же отрезал от своей матери память о прошлом. Того прошлого как будто и не было, как будто знала она его по чьим-то рассказам, а не по своей жизни.
Это не жизнь
Итак, вторым мужем Александры Сергеевны стал, можно сказать, случайный для нее человек, которого она сначала даже не воспринимала как мужа. Тем не менее так получилось, что покупка недостроенного дома и совместное довершение строительства, а затем рождение Зёни укрепили ее отношения с ним, а со временем сделали их брак нерасторжимым.
И хотя у каждого из них быстро накапливались непрощаемые обиды друг на друга и даже основания для ненависти, но супруги продолжали оставаться вместе.
Если взять Прокофия Григорьевича, то с его стороны основных причин, по которым он держался за этот брак, было три.
Первая — достроив дом, подаренный Александре Сергеевне ее матерью, он, дабы иметь крышу над головой, стал демонстративно считать его наполовину своим. Его убеждение в праве на владение домом было настолько напористым и агрессивным, что подавляло Александру Сергеевну, и она противостоять ему не могла, даже если бы захотела. Она это чувствовала и ей это сильно не нравилось. А когда там завелся Зёня и начал метить углы мочой, то притязания Прокофия Григорьевича на этот дом еще больше окрепли, так что выдворить наглеца из своего дома Александра Сергеевна могла только с целой армией вышибал. Но приглашать вышибал она почему-то не торопилась.
Вторая — сын Зёня. Прокофий Григорьевич его так ждал, что ради него пожертвовал первым браком, весьма для него дорогим, судя по тому, что он продолжал опекать Ксению Петровну, первую жену. Прокофий Григорьевич хотел сам воспитывать сына, и готов был воевать за это с кулаками.
Третья причина — Прокофий Григорьевич, как известно, занимался извозом, но с укреплением советской власти и оснащением народно-хозяйственных объектов техникой и тягловой силой, спрос на услуги частных извозчиков упал. В 30-е годы, когда судьба свела Александру Сергеевну и Прокофия Григорьевича вместе, лошадей постепенно изымали из индивидуального содержания и обобществляли, а их собственников заставляли заниматься общественно-полезным трудом. Первые попытки пристроить Прокофия Григорьевича на работу показали, что он, проявляя чванливость и неповиновение, нарушал там дисциплину, пренебрежительно относился к начальству, пьянствовал и откровенно бездельничал. За эти проделки его отовсюду выгоняли. Наконец он просто остался дома. Возможно, он болел... потому что работать никуда не шел и целыми днями, напившись в стельку, валялся на топчане. Он жил за счет жены, причем поставил дело так, что за любые возражения избивал ее. Это не жизнь! — понимала она. Но сделать ничего не могла.
К сказанному можно добавить, что Прокофий Григорьевич не мог простить жене первого мужа, которому и в подметки не годился. Он знал это! Это его задевало, и он пытался самоутвердиться в глазах женщины за ее счет. Издеваясь и кривляясь, он называл ее барыней и при этом ради унижения заставлял снимать с него сапоги и мыть ему ноги. По каждому пустяку он сшибал ее на пол и бил ногами, а еду, которую она подавала на стол, выливал ей на голову.
Ее детей от первого брака он ненавидел. Это счастье, что на момент их встречи с ним они уже были достаточно большими, иначе бы он их попросту извел со свету.
А также не мог простить Прокофий Григорьевич своей жене, что она оказалась нищей да к тому же слишком интеллигентной, не способной за себя постоять. Она умела быть гордой и решительной только в обстановке любви. Так сложилась ее личная практика. А когда все в ней было сломлено и жизнь повернулось по-другому, она не находила сил бороться за себя.
Впрочем, при качествах его характера, которые потом проявились и в его сыне Зёне, он был из хронически неблагодарных людей, вернее нелюдей. Можно не сомневаться, что будь у Александры Сергеевны богатства, он забрал бы у нее все до нитки и все равно продолжил бы издеваться над нею.
Что сказать об отношении Александры Сергеевны ко второму мужу? Сначала она в нем нуждалась. Потом рассудила, что он имеет право воспитывать своего сына, и решила терпеть его. А дальше уже не могла от него отделаться. Она ни единого момента не любила его, а только боялась. Можно представить себе ее ужас, когда через несколько месяцев после рождения Зёни она опять почувствовала беременность.