Александра Борисовна была-таки его родной внучкой, потому что безоглядно жила страстями, ни с кем не считаясь. Не оперившись, она умудрилась родить ребенка и развестись с необдуманно подобранным мужем, так что учиться вынуждена была заочно. Регулярно, два раза в год, по дороге в институт на сессию и из института домой она посещала дедушку в Макеевке... И так ей это понравилось, что вместо 5-ти она училась 9 лет.
Помню рассказ Александры Борисовны о том, как она ехала на сессию и заехала к дедушке, а у него в квартире стояли мешки с золотом, свидетельствующие, что дедушка продолжал играть в карты и иногда крупно выигрывать. В другой раз, возвращаясь с сессии домой, она застала Павла Емельяновича в пустой квартире и даже без золотых зубов — он проигрался в пух и прах. Так проигрался, что попросил у внучки оставить ему 3 рубля на прожитье. Впрочем, периоды неудач у него длились недолго, он умел быстро обзавестись новыми деньгами.
Всё это участие дедушки в жизни своих внуков просто нельзя было скрыть от родных, поскольку оно, выражаясь в конкретных действиях и поступках, имеющих для них судьбоносные значения, было очевидным. Иначе бы его, как и многое другое, скрыли от нас и не стало бы оно нам известным. Как не знаем мы, например, что Евгений Сергеевич и Александра Борисовна еще от дедушки получили. Зато знаем, что, получив всё, что дедушка мог им дать, они о нем забыли.
Прошли годы, десятилетия. Павел Емельянович постарел и больше не смог обходиться без сторонней помощи. В 1976 году, когда ему шел 87-й год, у него обнаружилась гемералопия — куриная слепота. Куриная слепота у человека — это патология глаз, при которой происходит снижение остроты зрения в условиях плохого освещения: в сумеречное время суток, при слабом искусственном освещении и т. д. Кроме того, данное состояние характеризуется сужением полей зрения и нарушенным восприятием цветов.
Павел Емельянович, узнав о своем диагнозе, сильно испугался и позвал на помощь единственного сына — Бориса Павловича. Тот попросил на работе трехдневный отпуск за свой счет и поехал в Макеевку, причем, кажется, даже с Прасковьей Яковлевной.
Всего Борис Павлович мог ждать от отца, но не того, что произошло — Павел Емельянович попросил забрать его к себе, чтобы последние дни дожить с сыном. А Борис Павлович отцу отказал — под тем предлогом, что у него живет внучка.
Это правда, Света оканчивала среднюю школу в Славгороде.
Борис Павлович расценил просьбу отца как каприз. Ведь его можно было считать присмотренным, потому что рядом с ним жил племянник Йоганнес Яковлевич Эссас, сын сестры Мары. Йоганнес был многим обязан своему дяде, пусть двоюродному, но Павел Емельянович заменил ему отца, рано ушедшего Якова.
Конечно, Борис Павлович повидался с двоюродным братом и тот подтвердил готовность смотреть за Павлом Емельяновичем. Братья договорились, что, не дай бог, с Павлом Емельяновичем случится что-то опасное, Йоганнес даст в Славгород телеграмму и Борис Павлович сразу же приедет.
Телеграмма пришла через три дня, гласила о том, что Павел Емельянович умер, и была подписана Йоганнесом. Не поверить ей Борис Павлович не мог. Опять он понес телеграмму в профком, опять попросил отпуск... А, приехав в Макеевку, нашел отца в его однокомнатной квартире живым и здоровым.
— Кто мне прислал эту телеграмму? — спросил Борис Павлович.
— Я, — сказал отец. — Хотел проверить, приедешь ты хоронить меня или нет.
О чем они там еще говорили, неизвестно... Опять Борис Павлович пошел к Йоганнесу, показал телеграмму, рассказал о проделке отца.
— Ну, старик чудит, — усмехнулся Йоганнес. — И сообразил ведь, что такую телеграмму тебе только я могу дать, подписал моим именем. Знаешь что, если действительно у нас тут произойдет что-то серьезное, то я подпишу телеграмму так: «Твой двоюродный брат Йоганнес».
— Ты правильно придумал, — обрадовался Борис Павлович. — Надеюсь, это произойдет не скоро.
Уезжая домой, он думал об отце, о его жизни и прикидывал, что тот проживет еще лет 10. Куриная слепота — это чепуха, не смертельная для здоровья. Днем-то человек вполне всё видит! А когда внучка Света уедет в город учиться, тогда уж отца можно будет к себе забрать. Он с женой говорил об этом, и Прасковья Яковлевна не возражала.