Вдруг, на «сцену» вышел ещё один тёмный человек. Отличался тот белой звездой на половину лица. Как только он начал говорить — голоса замолкли. Однако, и его речи Мицуки не разобрал. Голос незнакомца походил на утробный шёпот, режущий слух. Белый шум — такая ассоциация возникала у жнеца.
Как только человек закончил речь, остальные взревели, громче хлопая. Кто-то поднимал руки вверх, кто-то прыгал на месте. Все вели себя как взрослые дети.
— Дурдом, — Мицуки развернулся и, как только решил уйти дальше исследовать здание, ощутил тягучий дискомфорт в груди.
Он оглянулся.
Взоры всех силуэтов сосредоточились только на нём. Их безжизненные, но широко раскрытые любопытством глаза пробирались под кожу незваного гостя.
Говорящий тоже смотрел на чужака, но не так, как другие. Вдруг, его рот раскрылся. Уши жнеца наполнились скрипящими словами:
— Я вернусь.
Сердце Мицуки дрогнуло. Стоило ему моргнуть, как подул ледяной ветер, несущий с собой дождевые капли. Он стёр собой всех, кто смотрел на Хиросэ, а потом снёс и само здание, не оставив камня на камне.
Неприятный металлический привкус всё отчётливее проявлялся во рту. Жнец, щурясь от ветра, прикрыл губы ладонью и коснулся кожи кончиком языка. Он опешил, увидев следы крови.
Мицуки оказался в почти выжженном поле. Оставшиеся цветы побил град. Несчастные растения плотно прижимались к земле. Взгляд пал на место бывшей «сцены», где теперь находился Зверь, запертый в громадном куске иссыхающего дерева.
Замешательство оказалось сильнее страха. Оно и сподвигло Хиросэ подойти ближе. Ещё несколько пластов коры отвалились. Теперь юноша мог разглядеть спящее лицо, измазанное смолой. Рука, что раньше тянулась вперёд, теперь цеплялась окровавленными пальцами за кору.
— Что всё это значит? — Мицуки присел на корточки, пристально глядя на Зверя, — Ты уже был на Земле?
Рука заключённого дрогнула, как только жнец завершил фразу. Глаза резко открылись, но в них Хиросэ не увидел ничего, кроме рябящего шума.
— Да, он был. — знакомый голос заставил жнеца обернуться. Мицуки увидел безымянного брюнета, стоящего в паре метрах от него, — Но его победили.
— Почему я узнаю об этом только сейчас? — Хиросэ выпрямился, — Скажи, как это случилось?
— Осколки, — шум, шедший от пня, заполнил уши жнеца, но эти слова тот слышал отчётливо, — продолжай собирать их. Ты поймёшь.
— Нет, не нужно! — опасливо крикнул брюнет, хватая парня за руку, — Ты не выдержишь такой нагрузки. Это погубит тебя и т-ты-…
Он, несмотря на желание говорить дальше, закашлял. Из его рта, носа и глаз полилась черная жидкость. Мицуки ужаснулся и схватил парня за плечи:
— Что с тобой?!
— Пожалуйста… — сипло шептал парень, цепляясь за одежду жнеца, — Не слушай его… Не слушай…
Тело иссыхало. Ноги не держали парня. Ранее чёрные волосы седели, а небесного цвета глаза меркли, теряя даже малейшую способность видеть.
— Я не буду, — слова вырвались быстрее, чем Хиросэ о них подумал, — скажи, как его победили!
Тотчас грудь пронзила боль. Она неведомым образом прожгла одежду, оголяя странную метку. Мицуки не намеревался отпускать страдающего, пусть теперь это становилось невыносимым испытанием. Шум, бушующий в ушах, не позволил услышать ответ.
Хиросэ крепко обнял безымянного, уткнувшись в плечо:
— Пожалуйста, скажи мне!
Он вдруг перестал чувствовать чужое тело в своих руках. Миг — и по его ладоням стекал пепел, разносимый ветром по уничтоженному полю.
Мицуки обессиленно упал на колени, в ужасе сжимая маленькую горсть пепла в ладони. Дождь усилился, полностью закрывая обзор.
Хиросэ очнулся на том же месте, где соединил обломки. Его конечности неестественно перекручены, но не настолько, чтобы считаться сломанными. Челюсти непривычно ныли, будто он сам сидел с открытым ртом. Глаз, всё это время скрытый повязкой, впервые за столько лет истёк кровью.
— Э-Элиас? — Мицуки сипло подал голос, разжимая пальцы.
Рукоять бесшумно упала на ковёр. Хиросэ сорвал повязку. Больной глаз пульсировал и невыносимо зудел внутри. Так сильно, что жнец намеревался разодрать его ногтями.
Ньюэлл, слыша своё имя, оставался на месте. Он сжал край стола и зажмурился, тяжело дыша. Как бы ему хотелось заткнуть уши.
Мицуки от безысходности сдавливал кожу вокруг глаза, мыча от усилившейся боли. Веко с тяжело открылось. Из-под тёмной глазницы показалось что-то крохотное и острое. Юноша зацепился пальцами за него и поспешно вытащил прочь. Именно эта соринка и была причиной столь навязчивого зуда.