— Я правильно понимаю, спрашивать о твоих вкусах бесполезно, так? У тебя их наверняка нет, — Первый Терзатель беззлобно усмехается, оставляя ещё один поцелуй под ухом и слыша, как он сглатывает.
Мерек нашёптывает что-то себе под нос, что-то, чего Первый Терзатель совсем не может разобрать.
Жертва, тяжело вздохнув, старается расслабиться полностью и откидывает голову на плечо монстра, потому как держать спину ровно… да и в принципе держаться на коленях самостоятельно уже не остаётся сил. Первый Терзатель воспринимает это как приглашение, касаясь шеи более уверенно, более резко, позволяя себе оставить небольшой след на ней. Не причиняя сильной боли, но и не боясь этого сделать. Мерек всхлипывает, сам не понимая отчего — эта боль несравнима с тем, что Первый Терзатель уже сделал с ним, да и чувство отвращения притупилось. Однако… просто так отдаться не сможет никогда, тем более мужчине. Его тело уже никогда не сможет оправиться от такого, но, с другой стороны, а нужно ли уже это?.. Нужно ли дальше сопротивляться? Нужно ли продолжать страдания, которые, по сути, и являются всей его жизнью? Нужно ли продолжать после такого жить?..
И Мерек уже не может — да и не особо хочет — сдерживать слезы и всхлипы. Он просто рыдает, пока Первый Терзатель, будучи совершенно невозмутимым, лишь разогревается, а действия его все больше продвигают дело к половому акту. Это даже не столько унизительно, сколько больно. Больно от того, что именно он отбирает возможность провести первый секс с желанием, именно он просто берет и нахально, насильно трогает Мерека.
Первый Терзатель, все-таки обращая внимание на то, что снова начал рыдать, подносит губы к плечам, мягко целуя, поднимается выше, к уху Мерек, шепча туда:
— Ну же, ты снова начинаешь? — монстр проводит рукой по ребрам тощего тела. — Чш-ш-ш… Я даже ничего не сделал… — не то, чтобы этот шепот успокаивает, если не делает только хуже.
Терпение кончается так же быстро, как и гордость Мерека. Его левая рука касается таза, пальцами он поддевает набедренную повязку, намекая жертву на то, что он уже собирается её стянуть. Он останавливается на пару секунд, прислушиваясь к сбитому дыханию, а после его ладонь заползает под бинты полностью. Когда Мерек вздрагивает и шумно вздыхает, Первый Терзатель прижимает его к себе, как бы обнимая, целуя его скулу.
— Чш-ш-ш… Тихо, Мерек, не кипишуй, — но какие бы слова не говорил монстр, жертва начинает попытки вырваться, что казались уже почти неосмысленными, скорее импульсивными и рефлекторными. Но Первый Терзатель, даже не дожидаясь успокоения Мерека, просто спускает повязку вниз, оставляя жертву уже полностью нагим. Второй Терзатель, что до сего момента поглядывала иногда на мужчин, издала тихое, но ясное «черт», отвернувшись уже полностью в сторону и второй рукой прикрыв рот. Она не думала, что дело дойдёт так далеко… Не то, чтобы даже сам Мерек думал.
И ведь монстр понимает, что от полового акта он вряд ли получит хоть какое-нибудь удовольствие. Скорее всего, он делает это лишь назло, просто чтобы сломать такого неприкосновенного до сего момента Мерека, такого высокомерного и эгоистичного, раздавить, задушить его чертову гордость, выдавить из него хоть что-то отдаленно похожее на стоны. Однако, он не может отрицать и того, что его искренне заводит беспомощность, его удивлённые вздохи, его горькие слезы, дрожь его тонкого тела. В штанах становится тесно, особенно когда жертва пытается отодвинуться от руки, лишь сильнее упираясь в тело позади.
А Первый Терзатель движется телу навстречу, обтирается эрегированными членами о худую, голую задницу Мерека, отчего тот взвизгивает, сжимает колени, даже несмотря на ужасающую боль в голени. Но монстр не останавливается, он стягивает свой пояс, оставляя его где-то на каменном полу, а после водит рукой по паху, приготавливаясь к самой интригующей части.