Вышел оттуда, продолжая изучение. Чем дальше шёл вперёд, тем больше закрытых дверей меня встречает на пути. Не порядок. С такими темпами этот отсек принесет мало пользы в исследовании. На данный момент стоит цель расширить разведывательную площадку. Похоже, надо быть избирательным в приоритетах.
В данной местности внутри одной из немногочисленных комнат, где единственным источником света являлась мигающая лампа в коридоре, а вокруг были расположены шатающиеся стальные крепления, которые доверия не вызывали совсем, и казалось, что только осмелься чихнуть там, и всё яростью высших сил обвалится прямо на тебя и твое несчастное существование, в сыром воздухе кипела запекшаяся кровь.
В голове стрельнул обрывок недавней схватки с чудищами. Опасно. Чертовски было опасно вступать в перепалку с терзателями. Вроде бы имеем дело с катакомбами под неизвестными землями, где чудовищу трудно искать себе пропитание (почти), а мне в лицо бросают здоровенную детину, которая ест в три горла. С таким не шутят. Рано или поздно начну удобрять собой здешние «земли», если не перестану терять бдительность. А делать этого ой как не хочется. С одним из них с грехом пополам что-нибудь могу сообразить, но сразу махаться с двумя слишком… самоубийственно. Без должной страховки рисковать нет смысла.
Возвращаясь обратно к сплошному коридору, стал внимательно изучать комнатки. Да, в прошлый раз решил проигнорировать отголоски привычек старого мира, когда, поигрывая в похожие сценарии с более серьезным оружием, контактировал со всеми объектами и субъектами для прямого взаимодействия и получения какого-нибудь предмета. Пока что местные диковинки представлены разным кушаньем, список начинается от «заплесневелого хлеба» и уверенно заканчивается на «сгнившем мясе». Условный инвентарь в лучших традициях РПГ-элементов у меня вместительный, поэтому, пользуясь принципом «всякая вещица в хозяйстве пригодится, был простым до крови дипломированным специалистом в области химии, а теперь неопытный выживальщик в стильной броне», беру всё, что попадется под руку.
Стены медленно, но верно меняется, как сменяется вечер ночью — ты видишь изменения и их симптомы, но остановить или предотвратить их, в отличии от настоящей болезни невозможно. Время медленно, но верно разрывает сознание на лоскуты и сшивает из них другого человека, такого с первого взгляда похожего, но по сути нового и чужого. И в тот момент когда это произойдëт, ты сам уже не сможешь осознать, что так, а что не так. Любые моральные и этические рамки разламываются на дрова, вскрывая всю ту чернь, что некоторые пытаются игнорировать, скрыть за семью печатями, лишь бы не признавать её существования. Не высовывать наружу истинную натуру, лишь бы другие не глазели как на ненужный ресурс, как на сломавшуюся деталь. Многие делая это забывают, о том что изначально все были порождены из тягучего хаоса, а форма была придана им благодаря стараниям рук тьмы, которую они так отчаянно пытаются побороть в себе, вместо того чтобы попробовать принять. Пытаются отдалиться, не осознавая, что из века в век ходят кругами по катакомбам этой самой тьмы у себя в голове, лелея себя надеждой о том, что мировой порядок изменится, и придет кто-то, кто сделает их жизнь лучше. Так и загнивая, они тратят свою жизнь на ожидания, не замечая того, как приходит действительность. Но жизнь всегда расставляет все по местам. К такой философии пришел ведомый лишь личным опытом, жизненной дорогой полной подъемов и падений. Знал, что происходит, когда человек находится в благоприятных условиях слишком долго, каким он становится мягким и бесполезным, отдавая свою ничтожность в наследство своим отпрыскам, еще более мягкотелым, неприспособленным к изменениям. Именно из-за этого даже без пальцев объяснял жизнь таким кретинам как мой ныне усопший товарищ из университета. С такими бреднями в голове о старых и новых порядках сложно было бороться, но не уставал объяснять почему он дебил, а его бесполезное кредо — дерьмо.
Каждый раз строение изменялось, будто живое, стены его изворачивались а коридоры путались. И это не могло не разочаровывать меня, ставя в положение тотального непонимания куда идти. Всегда ненавидел ощущение беспомощности, но каждый раз, ступая по «подземельям», передвигался так, словно находится здесь не впервые.