— Никогда не клянись, Мириэль. — Он ласково взял ее за руку и продолжил. — Нуменорцы уважают своих вождей и славят доблестных воинов. Но бывают дни, когда им необходимо почувствовать себя значительными и гордыми людьми. Они хотят праздника для себя. И такой праздник есть у Нуменора — это Сиреневая ночь. Мастера, садовники, швеи и служанки, солдаты и моряки — вот публика, которая собирается там. Они выбирают своих королей, и тогда им не нужны ни блеск ежедневных кумиров, ни снисходительный надзор с их стороны. И ты мечтаешь явиться туда? Ты — Мириэль, Лунный свет, королевна Нуменора?
Внимательно выслушав отца, Мириэль сказала:
— Хорошо, я сделаю так, как хочешь ты.
— Вот и правильно, — обрадовался Тар-Палантир, — все будут рады в Мраморном замке. Мы поедем вместе, после торжественной части я уйду, и никто не помешает тебе развлекаться, а лучшие юноши Нуменора развеют твою скуку…
— Ты никогда мне не мешаешь, папа, — произнесла Мириэль покорно, и Тар-Палантир успокоился.
Мириэль рассказала Айрен о неудачных переговорах с отцом. Айрен присматривала за госпожой с детских лет, но по возрасту не намного превосходила принцессу и была ей, скорее наперсницей, чем служанкой.
— Король говорит разумно, — одобрила Айрен. — Ты встретишь подруг, у вас будет, о чем поговорить! Фаразон и его армия вернулись из Средиземья сегодня. Достойнейшие витязи будут развлекать тебя свежими байками о своих подвигах на материке и бороться друг с другом за твое расположение. Неужели рыбаки и подмастерья — лучшая для тебя компания?
— Я не собираюсь в Мраморный замок! — вспылила Мириэль. — Тебе придется сказать королю, что я заболела и не могу ехать вместе с ним.
— Обмануть короля? — потускнела Айрен.
— Ради нашей дружбы.
— Нет, Мириэль, это просто опасно. Неужели ты не понимаешь?! Там всякое может случиться.
— Как хочешь, — пожала плечами принцесса, выражение лица ее стало жестким. — Но помни, если ты не возьмешь меня с собой, я пойду в Алдарионский лес одна.
Айрен знала, что невозможно было противоречить юной госпоже, пока она сама не одумается, и всегда уступала ей.
Мириэль выехала прогуляться в млеющий от жары сад верхом на своём любимом жеребце Чернолуне. Быстрый, с пепельной гривой, влажными диковатыми глазами, он понимал все, что ему говорили и даже то, что думали. В бездонной выси растекалось горячим янтарем полуденное солнце. Принцесса зажмурила глаза от слепящего света и усмехнулась торжествующе. «Меня может хватить солнечный удар, если я покатаюсь подольше, — подумала она, — и все равно, поверят мне или нет, я буду слишком слаба, чтобы веселиться в Мраморном дворце».
Вернувшись с прогулки, Мириэль почувствовала слабость и головокружение. И если час назад Тар-Палантир видел свою дочь бодрой и совершенно здоровой, то сейчас она стояла перед ним едва живая. Мириэль так старалась изобразить головную боль, что сама поверила в свой недуг. Никто не усомнился в её искренности. Арфест, мечтавший поволочиться за принцессой, огорчился её внезапной болезнью и выразил надежду, что вскоре Мириэль станет легче, и она поедет с ним. Но ближе к вечеру Айрен сообщила, что у госпожи жар, и ей придется мучиться в постели весь праздник. С ликованием наблюдала юная обманщица, как быстрые колесницы уносили короля и прочих вельмож к морю, подальше от неё.
Девушки могли бежать из замка, только взобравшись на крышу: все входы и выходы охраняли стражники. Карабкаться по еле заметным выступам в наступивших сумерках было рискованно, но они знали в замке каждый камешек. Самым опасным участком была отвесная и довольно гладкая стена, по которой они вынуждены были спускаться с помощью веревочной лестницы. Сюда редко кто заглядывал, и вероятность, что лестницу заметят до их возвращения, была небольшой. Они знали, что в каменной ограде есть небольшое отверстие, замаскированное кустами ежевики, и что при желании можно выбраться на четвереньках на ту сторону. Что и было мастерски исполнено. Потом они помчались к Алдарионскому лесу, откуда доносилась громкая музыка, веселые голоса и смех. По дороге девушки завернули в Розовый сад и нарвали цветов. Предусмотрительная Айрен захватила с собой нитки и теперь быстро сплела венки королевне и себе. Она увенчала Мириэль венком из огненно-красных роз и воскликнула:
— Ну вот, теперь ты похожа на деревенскую красавицу!
Мириэль засмеялась, глаза ее возбужденно сияли. Струи черных волос были туго свиты в косу, и алые розы полыхали над юным лицом. Себе Айрен сделала венок из белых роз и сирени.
На Большую поляну, к горящим кострам, они пришли в самый разгар праздника.
— Запомни, — строго сказала Айрен, крепко держа Мириэль за руку, — главное — не потерять друг друга, ну, и голову тоже.
Поначалу сердечко Мириэль замирало от страха, что кто-нибудь узнает ее, но потом она освоилась, и закружилась в стремительном хороводе. Принцесса с удовольствием прыгала через костры, танцевала и пела. После нескольких глотков розового вина, которое раздавали жаждущим крепкие молодцы, восседающие на бочках, она стала игриво отвечать любопытствующим, что её отец король Нуменора, и была страшно довольна тем, что ей никто не верит.
Все цвело и пело теплой весенней ночью. Юниэр и Лафер уже напрыгались на первый раз и теперь стояли в тени, наблюдая за буйно резвящейся вокруг костров молодежью. Воздух был пропитан сиреневым запахом, сиреневыми звездами расцвечено ночное небо.
— Какие красивые люди, Лафер, — негромко говорил Юниэр, — конечно, эльдары ещё прекраснее, но… они, как-то, слишком осторожны и сдержаны. И холодны. Когда я смотрю на эльфийских дев, я чувствую восхищение, но при виде наших красавиц, моё сердце переполняет любовь, и я теряю голову.
— Каждому своё, — ответил Лафер.
— Ты только посмотри! — продолжал Юниэр. — Ну, чем эти люди отличаются от благородных вельмож? Я не смог бы отличить.
— Не одни мы такие умные, Юниэр. Уверен, что на этом празднике немало переодетых отпрысков достойнейших семей Нуменора, — охладил Лафер восторженного друга.
— Не хочешь ли ты сказать, что Мраморный замок пустует!? — развеселился Юниэр.
В самый разгар праздника Айрен, вдруг, резко потянула Мириэль за руку, разорвав хоровод. Когда та взглянула на неё с вопросительным неудовольствием, Айрен прошептала:
— Если я не ошибаюсь, скоро должны зазвонить колокола, а это знак к майскому обручению. Надо будет надеть свой венок на избранника. Поэтому, если мы не хотим остаться на бобах, надо подыскать подходящих и не очень пьяных и позаботиться о том, чтобы нас не опередили.
— Забавно, — усмехнулась Мириэль, — что ты скажешь о тех двоих у сиреневого куста? По-моему, вполне симпатичные?
— Годятся, — согласилась Айрен, — надо подкрасться к ним поближе, но так, чтобы они не заметили.
— Потом сочиним балладу для потомков, — шептала Мириэль, пробираясь между деревьями, — о том как королевна Нуменора охотилась за женихами в Сиреневую ночь.
— Тише, — оборвала её Айрен, еле сдерживая смех. — Женихи сбегут.
Они притаились за большим деревом в двух шагах от своих избранников, и тут раздался мелодичный звон. На поляне засуетились.
— Что это? — спросил Юниэр в изумлении.
— Майское обручение, — догадался Лафер. — Я говорил тебе.
— Как же я забыл!? А мы встали в самую тень, Лафер, — воскликнул встревоженный Юниэр, — нас здесь никто не заметит!
Но он ошибся, к ним уже подскочили две девушки, и венок из красных роз опустился ему на голову. Юниэр увидел, что его «майская невеста» — красавица, каких мало даже в Нуменоре. Любовь, переполнявшая его сердце весь день, нашла, наконец, выход. В это мгновение он забыл и о Лафере, и обо всем на свете. Он быстро скрепил союз нетерпеливым поцелуем и далее уже не выпускал обретенное сокровище.
— Твой выбор сделал меня бесконечно счастливым! — воскликнул Юниэр, восхищенно глядя на Мириэль. Тут она узнала нахала, который бросился под копыта Чернолуна этим утром. О том, что у «майского обручения» может быть продолжение, девушка не подумала и сейчас с недоумением и даже страхом смотрела на неожиданного поклонника.