Ярослав Гашек
Даровитый мальчик
Все, как один, считали Вилема очень образованным и толковым мальчиком. Его дедушка, коммерции советник Загел, передавая Вилема на мое попечение, торжественно произнес:
— Вилем — это хрупкий стебелек, но из него вырастет сильный и крепкий побег нашего дома и прославит семейство Загелов. Малый весьма остроумен. Постарайтесь же, прошу вас, чтобы такой талантливый мальчик, как Вилем, занял первое место во всех отраслях человеческого знания.
Этот хрупкий, невинный стебелек Вилем, дубина пятнадцати лет, раскачивался на стуле, ковырял в носу и зевал, скучливо поглядывая по сторонам.
Его мать, надворная советница, в этот торжественный миг уставилась на мои ботинки.
Там была еще тетка Вилема, утиравшая слезы. Она гладила Вилема по голове и совала ему в рот конфеты, доставая их из ридикюля.
Коммерции советник ухватил меня за полу сюртука и добавил:
— К несчастью, у Вилема нет общепринятых понятий, хотя, уверяю вас, он очень способен и остроумен. Прогуляйтесь с ним, и вы увидите, сколько талантов в нем дремлет.
— Пойдемте, Вилем, — сказал я серьезным тоном.
Дубина Вилем нехотя поднялся с места и вышел со мной.
К нам присоединилась его тетка.
Когда мы пришли в парк, Вилем неожиданно спросил, покосившись на меня:
— Господин учитель, скажите, пожалуйста, где Африка — в Азии или в Австралии?
Как можно мягче я объяснил ему, сколько существует частей света, что такое Африка, и наконец попросил:
— А теперь. Вилем, повторите, сколько существует частей света и как они называются?
Ни секунды не задумываясь, он перечислил:
— Частей света двенадцать: Америка, Европа, Чехия, Австрия, Моравия, Азия, Силезия, Африка, Кршивоклат, Венгрия, Турция, Слапы, Франция.
Тетя сказала:
— Хорошо, Вилем. — И, обращаясь ко мне, похвалилась: — Вот видите, какой способный, талантливый мальчик и как у него в голове все хорошо улеглось. Можете как угодно проверить, он все знает.
Меня кинуло в жар.
— Знаете, Вилем, вы правильно назвали части света, но Чехия, Моравия, Австрия, Силезия, Кршивоклат, Венгрия, Турция, Слапы, Франция — это не части света. Что такое Чехия?
— Чехия — это маркграфство.
Тетя кивнула.
— Вы почти угадали, Вилем. Но Чехия пока что королевство, а что считается маркграфством?
— Венгрия.
— Венгрия — тоже королевство, Вилем. Маркграфство — это Моравия. Что же такое Силезия?
— Бургграфство, — быстро ответил даровитый мальчик.
— Очень хорошо, — сказала тетя.
— Герцогство, Вилем. Знаете бы в Австрии еще какое-нибудь герцогство?
— Кршивоклат.
Произнес он все это с совершенно невинным видом.
— А почему, если вы это так хорошо знаете?
— Потому что там есть бургграф.
— А что, если Кршивоклат — это просто старинный замок, Вилем?.
Он смутился:
— Кршивоклат, извините, вовсе не замок.
— А что же?
— Кирпичный завод.
Совсем взбешенный, я поглядел на даровитого отпрыска Загелей.
— Недалеко от Кршивоклата находится кирпичный завод, — сказала тетя. — Он принадлежит моему зятю.
Мы сели на скамейку в парке. И вовремя: я почувствовал, что, того и гляди, упаду.
Когда мы сели, неутомимая тетя сказала:
— Расскажи господину учителю что-нибудь из истории, хотя бы об этом индейце Волчье Сердце.
— Не хочу, — ответил Вилем, — сейчас мне хочется узнать, заикаются ли птицы?
Я постарался замять этот щекотливый вопрос, спросив:
— Каких птиц вы знаете, Вилем?
— Прежде всего я знаю утконоса и нетопыря. Нетопырь поет, а утконос не летает. Нетопыря можно есть, а утконоса — нельзя: у него ядовитое мясо; а если вам вздумается его поймать, то он ужалит. Величиной он с ужа.
— Не говори о таких гадких существах, — одернула его тетя.
— Утконос совсем ее гадкая птица, — заметил даровитый мальчик. — У него голова как у петуха, глаза черные, птичий клюв, а перья как у страуса. Яйца он откладывает раз в десять лет, но зато очень много. Питается бананами.
Я вытер пот на лбу.
— Вы знаете, что такое бананы, Вилем?
— Банан — это бесхвостая мышь, так что утконос может легко ее проглотить.
Тетя закрыла лицо ладонями:
— Ах, это ужасно, каких только зверей нет на свете!
— За это я не отвечаю, тетушка, — сказал Вилем. — Я знаю еще и других животных, например акулу обжорливую. Она живет в море и глотает корабли. А вообще-то она безвредна, не правда ли, пан учитель?
— Кто вам об этом сказал?
— Мой прежний домашний учитель.
Я представил себе этого доброго человека. Увидев, что с этим мальчишкой невозможно ни на шаг продвинуться вперед, учитель поплыл по течению, рассказывал Вилему всякие небылицы, потому что разумно говорить с ним о чем-либо было невозможно.
Недурная была идейка! Во всяком случае, учителя ничего не терзало, а когда комедия ему надоела, он ушел.
Я тут же решил последовать примеру своего предшественника. Зачем мне из-за этого болвана портить себе кровь бесполезными поучениями?
Иллюстрация Г. Ковенчука.
С тех пор мы выкладывали друг другу всевозможный вздор.
Всякий камень у Вилема был кремнем.
Было просто невозможно объяснить ему разницу между минералами. Я ему рассказывал об извести, о кварце, о полевом шпате, о граните и гнейсах.
Из растений с первого взгляда он узнавал только розу. Этот милый талантливый отрок моментально отличал розу от злаков.
Само собой разумеется, в злаках он не разбирался. Ему было все едино, как что называется: ячмень он называл ромашкой, обычный дуб — можжевельником, тополь и сосна были для него одно и то же.
Не был он силен и в арифметике.
Например, я дал ему сложить: 1, 2, 3, 4, 5, 6 и 6, 7, 8, 9, 0, и он, не подумав ни минуты, взял карандаш и написал: 921345678 9010111221314, — как ему взбрело в голову. А когда я сказал:
— Разделите сто двадцать на пять.
Он ответил:
— Мы должны умножить один на два, это будет семь, и отнять пять — получится тринадцать.
Что мне оставалось делать? Я сказал ему:
— Хорошо, Вилем.
И оставил его почивать на лаврах, поскольку я окончательно убедился, что ему никогда не удастся вычислить, несмотря на всю свою одаренность, расстояние от Сатурна до Сириуса.
Из истории Вилем знал только индейцев и турок. Он считал, что индейцы и турки беспрерывно воюют между собой. Чтобы пополнить его оригинальные познания в истории, я рассказал ему о войнах турок и немцев с эскимосами и о том, как однажды эскимосы захватили Баварию.
Само собой понятно, что этот способный мальчик помещал Баварию на берегу моря. Для него это был остров где-то в Азии.
По физике он лучше всего знал, как бросать камни.
Что касается грамматики, он склонял, например, слово «дети» так: именительный — «дети», родительный — «дедка», дательный — «дедушка».
Жандармы, по его мнению, вращали земной шар.
Я выдерживал все это два месяца, а затем сбежал от даровитого мальчика…
Сейчас Вилем, мой бывший ученик, — австро-венгерский посол в Берлине.
Jaroslav Hašek. Zázračné dítě. (Jak se vyrábějí talenty), 1909
Сб. "Фиолетовый гром", М.: Детская литература, 1974 г.
Перевод В. Чешихиной
Первая публикация в журнале «Karikatury», 10 сентября 1909 г.