– Мне кажется, это… э-э… притянуто за уши.
Джон усомнился в его здравомыслии.
– Во всяком случае, слуга его видел. Если я к нему заеду, вреда не будет. И предлог есть: дядя не хочет платить за весь курс.
– Да, – отвечал мистер Моллой сдавленным голосом. – Но…
– Езжайте-езжайте! – воодушевилась дочь. – Молодец, что придумали. Конечно, тут нужен предлог, иначе он удивится.
Джон одобрительно на нее посмотрел.
– И еще, – продолжала она, – не забывайте, вор поранил палец. Если у Твиста он забинтован или залеплен пластырем…
Джон совсем восхитился.
– Замечательная мысль! Кроме того, я проверю, простужен ли он.
– П-п-про-с-с-тужен? – переспросил мистер Моллой.
– Да. Понимаете, этот слуга слышал, как он чихает.
– Ну, подумайте! – воскликнула Долли. – Целых два ключа. Вот что, едем немедленно! Если мы явимся вдвоем, он ничего не заподозрит. Я скажу, что хочу посоветоваться насчет брата. Спорю на миллион, этот ваш Твист и есть преступник. Конечно, он прикрылся почтенным делом. В общем, выводите машину, я сейчас.
Джон ответил не сразу. Охота охотой, но на час дня назначено то, что намного важнее таинственного Твиста.
– Я должен вернуться без четверти час, – сказал он.
– Зачем?
– Ну, должен.
– Хорошо. Мы же не до ночи там провозимся! Посмотрим на него – и домой. Тут двадцать миль, в конце концов. Вернемся раньше двенадцати.
– Вы правы, – согласился Джон, – совершенно правы. Подождите минутку.
Мнение его о мисс Моллой резко подскочило вверх. Да, он не любил таких девиц, мало того – ей вроде не место в Радж-Холле, но умна, ничего не попишешь.
Именно в этом ее свойстве усомнился мистер Моллой. Выпучив глаза, он издавал странные, натужные звуки.
– Успокойся, стариканчик, – посоветовала Долли.
– Успокоиться, вот как? Затеяла черт знает что…
– Совсем одурел! Он же все равно туда поедет. И палец он заметил бы сам. Я просто дала понять, что мы с ним заодно.
– Какой от этого толк?
– Сейчас скажу. Беги в нашу комнату и хватай эти капли. Одна нога здесь, другая – там!
Иногда в ненастный день из-за туч проглядывает солнце. Именно так изменилось лицо Моллоя при волшебном слове «капли».
– Значит, – продолжала Долли, – мы уезжаем, ты скачешь к телефону и сообщаешь Твисту, что я везу капли. Пусть заготовит какой-нибудь напиток, чтоб этот тип не почувствовал вкуса.
– Ясно, лапочка! – воскликнул Моллой с той восторженной покорностью, с какой наполеоновский солдат приветствовал замысел кампании. И все же он чуть-чуть сомневался. Да, умна, ничего не скажешь, но в молодом энтузиазме может проглядеть кое-какие мелочи. – Только, знаешь, ты не в Чикаго. Хорошо, заснет он, а что дальше? Проснется. И страшно разбушуется.
– Я все учла. Несомненно, у Шимпа есть помощники. Передай, чтобы он им сказал, что приедет молодая дама с ненормальным братом. Его надо усыпить и запереть, чтобы он никого не укокал. А мы за это время смоемся. Раз уж Шимп засветился, надо спешить. Сегодня и уедем. Так что ты тут не гуляй по лугам, а действуй. Я скоро вернусь. Ясно?
– Солнышко, – благоговейно проговорил ее супруг, – я всегда говорил, что ты – ума палата. В жизни бы такого не придумал.
4
Примерно через час сержант Фланнери, мирно сидевший под тенистым вязом, оторвался от детектива, позволявшего отдохнуть его бдительному разуму, и увидел саму красоту. По газону шла девушка, которую наметанный глаз мгновенно отнес к подвиду «Истинная душка». В мягких струящихся одеждах песочного цвета, с блестящими карими глазами, она тронула в чувствительном сержантском сердце нужную струну. Он браво вскочил, отдал было честь, но вовремя подкрутил усы и проревел:
– Доброе утро, мисс!
Тут ему показалось, что прекрасная дама смотрит на него с восторгом, будто встретила свою мечту. Вряд ли она попросит совершить какой-нибудь подвиг, но если ей придет это в голову, он себя не посрамит. Словом, сержант с первой секунды стал сторонником Долли.
– Вы один из ассистентов доктора Твиста? – осведомилась она.
– Именно что один, мисс. Единственный, хо-хо! Старший сержант Фланнери.
– О! Значит, вы и присматриваете за больными?
– Я, мисс.
– Тогда мой бедный брат будет под вашей опекой. – Она тихо вздохнула, и карие глаза потемнели.
– Ваш брат, мисс? То есть это вы…
– Доктор Твист сказал вам?
– Да, мисс. Насчет… э-э…
Он в ужасе остановился, чуть не произнеся при ней мерзкое слово «псих».