Тогда мы могли заметить, что подобно мягкому золотому диску заходящего солнца вся яркость Ее нормальных манер и выражений постепенно исчезала с Ее лица в таинственные глубины. Некоторое время спустя Ее дыхание замедлялось, а иногда и вовсе прекращалось. Ее речь полностью прекращалась. Ее глаза оставались закрытыми. Ее тело холодело; иногда Ее руки и стопы становились жесткими, как бревна; иногда они свисали свободно, как куски веревки, падая в любом направлении, где бы они ни находились.
Ее лицо сияло алым оттенком из-за интенсивности внутреннего Анандама: Ее щеки сияли небесным светом; Ее чело выглядело ярким и безмятежным с божественным спокойствием. Все Ее физические выражения были приостановлены; все же из каждой поры Ее тела излучалось необычное свечение — безмолвное красноречие молчаливой внутренней речи. Все присутствующие чувствовали, что Мать погружается в глубины божественного общения. Так проходило около десяти до двенадцати часов а затем предпринимались усилия, чтобы вернуть Ее на физический уровень с помощью киртана и тому подобного, но всё тщетно.
Я сам не мог вывести Ее из состояния самопоглощения. Не было никакой реакции, когда сильно терли Ее руки или стопы, и даже кололи их острыми иглами. Ее сознание вернулось, когда пришло подходящее время. Это не зависело ни от какого внешнего стимула.
Когда Мать вернулась к физическому сознанию, Ее дыхание вернулось и становилось всё глубже и глубже; вместе с этим ожили все движения Её конечностей. В определенные дни, вскоре после такого пробуждения, Ее тело снова возвращалось в свое прежнее инертное состояние и как бы снова склонялось к состоянию самадхи. Когда веки были открыты кончиками пальцев, в Ее глазах было пустое неотзывчивое выражение, и вскоре веки снова автоматически закрывались.
Когда проявлялся ряд симптомов Ее возобновления нормальной жизни, Ей помогали сесть в позе сидя и, громко взывая к Ней, предпринимались попытки пробудить Ее к миру чувств и побудить Ее говорить. В этом сумеречном состоянии сознания Она отвечала на зов внешнего мира лишь на короткое время, чтобы снова погрузиться в глубину своего бытия. В этом состоянии Ей требовалось много времени, чтобы восстановить свое нормальное состояние.
Однажды после такого периода самадхи Ее заставили ходить с большим трудом. После приема глотка пищи Ее тело в течение нескольких часов впало в бессознательное, инертное состояние.
Но когда после самадхи Она восстанавливала Свое нормальное состояние, все Ее тело, казалось, было наполнено радостью. На пороге пробуждения иногда Она либо смеялась, либо смеялась и плакала одновременно.
Во время самадхи Ее лицо утрачивало свежесть жизни: тело казалось очень хрупким и слабым, и в Ее общем облике не было никакого выражения ни радости, ни боли. В этом состоянии Ей потребовалось гораздо больше времени, чтобы восстановить свое прежнее я. В 1930 году, когда Она пришла в Рамна ашрам, Она часто теряла все признаки жизни во время самадхи и проводила вместе четыре или пять дней, не реагируя ни на какие внешние раздражители. На протяжении всей фазы, от начала самадхи до его конца, не было никаких признаков того, что у Нее была жизнь или Она могла когда-либо ее восстановить. Ее тело стало холодным, как лед, и оставалось холодным долгое время после возвращения сознания.
Придя в полное сознание, когда Ее спросили, как Она себя чувствовала во время самадхи, Она ответила только: «Это состояние за пределами всех сознательных и сверхсознательных уровней — состояние полной иммобилизации всех мыслей, эмоций и действий, как физических, так и ментальных — состояние, которое превосходит все стадии жизни здесь внизу. То, что вы называете савикальпа самадхи, также является лишь средством достижения этой конечной цели — это лишь промежуточный этап в вашей садхане.
«Глубокое сосредоточение на любом из пяти элементалей чувства, звука, осязания, обоняния, вкуса и зрения, происходящих главным образом из воздуха, земли, воды и т. д., приводит человека к тому, что он сливает с ним свою индивидуальность и, по мере углубления сосредоточения, тело так сказать, постепенно застывает в нем. Тогда этот особый объект чувств пронизывает всё его существо, и его эго постепенно растворяется в нем и соединяется с одной Универсальной Сущностью. Когда это состояние успокаивается, сознание Единого Универсального Я тоже тает, и то, что происходит не могут передать, ни слова, ни выражение, ни чувство.