— Пять лет назад. — Герд грустно покачал головой. — Пять лет назад почил твой отец, а ты даже не вспомнил!
Об отце Дес уже и думать забыл. Когда тот скончался, он не сильно и горевал. Самые ранние его воспоминания о родителе были связаны с побоями. Он даже не помнил, за что его тогда колотили — Херст редко нуждался в причинах.
— Едва ли я скучаю по Херсту так же, как ты, Герд.
— По Херсту? — фыркнул тот. — Он воспитывал тебя один после смерти матери, и ты настолько его не уважаешь, что даже папой не зовешь? Неблагодарный сын катской суки!
Дес угрожающе зыркнул, но Герд был слишком исполнен праведного гнева и алкоголя, чтобы испугаться.
— Чего еще ждать от такого ушлепка, — продолжал шахтер. — Херст всегда говорил: толку с тебя нет. Он знал, что ты какой-то ненормальный… Бейн.
Дес прищурил глаза, но на провокацию не поддался. Херст называл его так, когда бывал пьян. Бейн. Погибель. Папаша винил его в смерти жены. Винил в том, что он застрял на гнусном Апатросе. Считал своего единственного ребенка ядом, отравлявшим ему жизнь, о чем не уставал напоминать Десу в пьяном угаре.
Бейн. Это слово воплощало в себе всю злобу, мелочность и жестокость отца. Оно пробуждало самые потаенные страхи, присущие любому ребенку: боязнь разочаровать, боязнь, что его бросят, боязнь насилия. В детстве это имя причиняло больше страданий, чем все отцовские оплеухи. Но Дес давно не был ребенком. Со временем он научился не обращать внимания на это прозвище, как и на остальные проклятия, которые изрыгал Херст.
— Некогда мне, — пробурчал Дес. — Надо работать.
Одной рукой он выхватил у Герда отбойный молоток, второй оттолкнул подвыпившего горняка от себя. Тот отпрянул, споткнулся о камень и полетел на землю.
Зарычав, он поднялся и стиснул кулаки:
— Ты слишком долго жил без папаши, мальчишка. Пора выбить из тебя дурь!
Герд хоть и пьян, но не дурак, сообразил Дес. Сам он был крупнее, сильнее, моложе… но шесть часов долбил скалу отбойным молотком. Он был весь в грязи, по лицу струился пот, рубашка промокла насквозь. Спецовка же Герда оставалась относительно чистой: ни пыли, ни пятен. Должно быть, он спланировал все заранее и днем сильно не напрягался, ожидая, когда Дес вымотается.
Но отступать молодой шахтер не собирался. Бросив молоток Герда на землю, он принял стойку, широко расставив ноги и держа руки перед собой.
Герд яростно атаковал, попытавшись нанести апперкот правой. Дес выставил навстречу левую руку и перехватил кулак, поглотив силу удара. Выбросив другую руку, он схватил Герда снизу за запястье, потянул на себя, поднырнул и с разворота ударил в грудь плечом. Используя энергию противника против него самого, Дес выпрямился и сильно дернул Герда за руку, перекинув его через себя — спиной на землю.
На этом бой бы и закончился: у Деса была доля секунды, чтобы врезать коленом Герду в грудь, вышибив воздух из легких, и начать обрабатывать кулаками. Но не сложилось. Мышцы спины, изнуренные часами работы и тридцатикилограммовым молотком, который он держал на весу, свело судорогой.
Боль была адская, и Дес инстинктивно выпрямился и схватился за поясницу. Герд же откатился в сторону и вскочил на ноги.
Молодой горняк кое-как вернулся в боевую стойку. Мускулы протестующе взвыли, — казалось, будто все тело пронзили раскаленные кинжалы. Герд увидел его гримасу и расхохотался:
— Что, парень, спинка бо-бо? Надо было думать, прежде чем лезть в драку после смены.
Он снова бросился на Деса — на этот раз не с кулаками, а с растопыренными пальцами. Попытался за что-нибудь ухватиться, чтобы перейти в ближний бой и свести на нет преимущество молодого соперника в росте и длине рук. Дес хотел отшагнуть, но измученные ноги будто одеревенели. Одной рукой Герд схватил его за рубашку, другой — за ремень. Оба повалились на землю.
Сцепившись, они боролись на твердом неровном каменном полу забоя. Защищая голову, Герд зарылся лицом в рубашку Деса, так что тот не мог врезать ему ни кулаком, ни лбом. Он по-прежнему держал противника за ремень, но рубашку отпустил и свободной рукой слепо молотил туда, где, как он думал, было лицо Деса. Юноше пришлось схватить его за руки, так что ни тот ни другой не мог нанести удар.
Поскольку руки у обоих были обездвижены, стратегия и мастерство мало что значили. Драка вылилась в испытание силы и выносливости, где оба бойца медленно изматывали друг друга. Дес попытался опрокинуть Герда на спину, но усталое тело подвело его. Руки и ноги отяжелели, мускулы были словно ватные, и ему никак не удавалось найти точку опоры. Зато Герд мог изворачиваться в свое удовольствие, да еще и руку высвободил. Лицо он по-прежнему прижимал к груди Деса, закрывая от ударов.