Обзорные экраны уже ничего не показывали — все наружные антенны были сожжены. В двигателе глухо ревело. Капсула двигалась судорожными рывками, её всю трясло, Дарта то и дело швыряло грудью на пульт. Он не ощущал жара, но приборы показывали, что температура внутри капсулы стремительно растёт.
Наконец он решил, что момент настал. Он с силой сжал челюсти, чтобы защитить прикреплённый к зубу микромаячок от воздействия взрыва, ударом кулака разбил прозрачный пластик, предохранявший включатель взрывного устройства, перекинул тумблер, и в тот же миг ослепительно сверкнуло.
Никакого звука он не услышал. Всё происходило в абсолютной тишине. Стены капсулы исчезли, как и сама капсула. Вокруг Дарта разлилось белое сияние. Исчезло всё, что было на комиссаре. Он был гол и парил, кружа, в волнах сгустившегося света, который, как ему казалось, плавно нёс его куда-то, то поднимая на невероятную высоту, то опуская в бездну.
Глава 7. Месть Адептов
Плазменный смерч рассеялся на удивление быстро. Дарт, оглядываясь, едва узнавал окружающее пространство. Он плавал в космосе совершенно один, не было ни следа от его капсулы, как не было и рассадурского флота. Пожалуй, единственное, что осталось на месте — это газовый гигант. Но он представлял собой странное зрелище: в кольцах зияли огромные бреши, ближайший к Дарту спутник стал похож на ноздреватый пережаренный блин, а поверхность самого гиганта напоминала возмущённый океан. Метановые облака бурлили и клокотали, в них носились ослепительные вспышки, пронзавшие окружающий мрак.
Дарту казалось, что он висит неподвижно. Ему невольно вспомнился четырёхрукий профессор, который вот так же, как он сейчас, висит где-то в необозримых просторах космоса. Он импульсивно нащупал языком корневой зуб, к которому был прикреплён маячок. Тот был на месте, а значит, продолжал испускать позывные. Сомкнутый рот защитил его от сверхвысоких температур колоссального взрыва, и теперь это была ниточка, соединявшая Дарта с флотом конфедератов.
… Он в сотый раз спрашивал себя, сколько ему придётся ждать. Его соратники, конечно, видели вспышку, а если учесть, что перед взрывом он ещё и послал сигнал, то Стенсесу всё должно было стать ясно. Адмирал наверняка уже направил за ним корабль.
Заметив огни, которые двигались с одинаковой скоростью и на одинаковом расстоянии друг от друга, он заволновался. Их было с полдюжины. Они огибали гигантскую планету, явно держа курс на него.
Вскоре все сомнения отпали. Это были звездолёты!
Сражение, скорее всего, закончилось победой конфедератов. Возможно, их флот сейчас готовится лететь к второй планете системы Эльяхо. Может, он уже направился туда, кроме этих шести кораблей, которых Стенсес послал за Дартом. Они летели, ориентируясь на источник нейтриноволн, бившийся у него во рту.
Дарт ещё не мог разглядеть их — они были слишком далеко, но он уже мечтал о предстоящем бое за вторую планету. Он никогда не требовал у начальства награды для себя, но сейчас он её потребует — его должны будут включить в десантную группу, которая первой высадится в стане врага. И пусть Стенсес попробует отказать!
Увлечённый наблюдением за подлетающими кораблями, он в первый момент не понял, что произошло. Его резко дёрнуло, а потом потянуло в противоположном от кораблей направлении.
Он оглянулся. Совсем недалеко, можно сказать — рядом с ним, в какой-нибудь сотне километров, летел тёмный, почти невидимый треугольный звездолёт, похожий на раскинувшего плавники ската. На носу, обращённом на Дарта, светился, как клюв, багровый луч. Но самым жутким было то, что комиссара всё быстрее и быстрее тянуло к нему! Нетрудно было догадаться, что на него накинули направленную гравитационную сеть, причём, судя по скорости, с которой его тянуло, сеть была настолько мощной, что могла захватить заодно с ним и приличных размеров звездолёт.
Конфедераты тоже заметили рассадурца. Один из них выпустил торпеду, но неприятель был слишком далеко, чтобы торпеда могла хоть как-то повлиять на ситуацию. В довершение ко всему из днища "ската" вытянулась полупрозрачная голубоватая труба, которая, удлиняясь, достала до Дарта, и он ощутил лёгкое замирание, какое бывает при резком ускорении. Не успел он опомниться, как его всосало по этой трубе в трюм корабля.
В кромешной темноте его поджидали четыре субъекта в плащах с капюшонами. Все они имели антропоморфный вид, но не были ни "нордиками", ни "серыми". С виду они казались какой-то чудовищной помесью обезьяны и таракана. Тёмные шерстистые лица смахивали на рожу Трюфона, руки с тремя длинными пальцами, схватившие Дарта, были похожи на птичьи и твёрды, как камень. Что же касалось их силы, то с пленником, пожалуй, могли справиться и двое. Он всё же пытался сопротивляться, но субъекты, не обращая внимание на эти попытки, подняли его и понесли по коридору. В какой-то каюте с голыми стенами и светящимся потолком его посадили в кресло и привязали за руки и за ноги к ножкам и подлокотникам. Двое других существ, с овальными головами, на которых не было ни глаз, ни рта, вообще ничего, используя прибор, смахивавший на клещи, заставили его разжать зубы и с хрустом содрали миниатюрный нейтриномаячок.
Дарту оставалось надеяться, что корабли конфедератов всё-таки вырвут его из плена, они ведь наверняка заметили, как рассадурцы его похитили. Но когда ему на голову надели гипношлем, он сник. Гипношлем — это значило, что рассадурский корабль готовится нырнуть в субпространство, где любая погоня теряла смысл. А из субпространства рассадурец мог вынырнуть где угодно, в любой точке Вселенной…
В голове быстро тяжелело. Погружаясь в свинцовую, без снов и мыслей, дремоту, Дарт заметил, что и его тюремщики тоже надели на себя гипношлемы. Где-то за стенами глухо заревели двигатели, разгоняя звездолёт до околосветовой скорости…
Он не мог в точности сказать, как долго его держали в гипнотическом сне. Очнувшись, он обнаружил себя в каком-то совсем другом месте. Он был связан по рукам и ногам и сидел на полу у стены в просторном, полном золотистого света зале с мозаичным полом, розовыми, аметистовыми и опаловыми стенами и высоким витражным потолком, изображавшем переплетения неизвестных ему цветов и растений.
Его наверняка уже переправили через субпространство, а значит, сейчас он находился в невероятной дали от Эльяхо и газового гиганта. И маловероятно, что он всё ещё оставался на том корабле, куда его затянуло через гравитрубу. Это был уже какой-то другой, более внушительных размеров корабль, а скорее всего, он находился не на корабле, а на планете.
Лишь одно он мог сказать точно: он по-прежнему оставался в пределах Империи, поскольку перед ним были Адепты.
В том, что это именно Адепты, он не сомневался. В воздухе медленно плавало около трёх десятков полусферических кресел, в каждом из которых сидел человек. Кресла, похожие на большие капли белесоватой влаги, слегка колеблясь, плавно взлетали, опускались, поворачивались, описывали в воздухе круги и восьмёрки, и при этом ухитрялись не сталкиваться друг с другом. Лица всех сидевших в них были обращены на пленника.
Броберодо был прав: Адепты, безусловно, были "нордиками", подобно карриорцам, и выглядели как очень молодые мужчины, почти юноши лет восемнадцати-двадцати. Все примерно среднего роста, худощавые, с белоснежной кожей и правильными чертами лица, они, на взгляд карриорцев или землян, могли показаться даже привлекательными. У многих были длинные прямые или вьющиеся волосы, причём большинство были блондинами, но попадались субъекты с чёрными, рыжими или каштановыми волосами. Адепта, встреченного им в трюме "Громовержца", Дарт узнал именно по вьющимся каштановым волосам. Молодчику, стало быть, удалось удрать и не погибнуть при взрыве.
Сейчас на нём не было его радужного панциря, да и на других тоже. Видимо, здесь они чувствовали себя в полной безопасности. На всех были свободные полупрозрачные одежды разных цветов, причём Дарт сразу понял, что это не ткани, а какой-то полупрозрачный окрашенный газ, облегавший их тела и создававший впечатление причудливых нарядов. Эти просторные газовые одеяния постоянно колыхались, хотя ветра в зале не было.