Дарт с гранатомётом на груди подошёл к иллюминатору. Корабль плазмоидов держался в отдалении и как будто не делал попыток приблизиться, зато со стороны космической станции к кораблю Тлиджля летели четыре звездолёта. Тлиджль расхохотался.
— Понял, глупец? Сейчас здесь будет взвод киборгов-десантников! Так что можешь порезвиться напоследок, разрешаю! Весь корабль в твоём распоряжении!
Скрипнув зубами, комиссар резко развернулся и саданул по стене гранатой. Экран погас. Но тотчас в нескольких метрах зажёгся другой, на котором возникло то же скалящееся лицо. Дарт саданул и по нему. Зажёгся третий экран.
— Ладно, угомонись, — кривясь в ухмылке, сказал Тлиджль. — Большего ты не добьёшься. Ты хорошо провёл партию, но против силы не попрёшь…
Дарт прошёл по коридору и поднялся по лестнице. Оставшиеся в живых члены экипажа в панике улепётывали при его появлении. Кое-кто из-за угла пытался стрелять по нему из гранатомёта. Взрывы сбивали его с ног, но он тут же, не вставая с пола, шарахал по рассадурцам ответными выстрелами, заставляя их отступить.
Корабль, на котором он оказался, принадлежал к тому типу кораблей, которые предназначались и для торговых перевозок, и для боевых действий, и были хорошо известны в Конфедерации. Дарт подумал, что в сложившихся обстоятельствах ему лучше всего находиться сейчас не в рулевом отсеке, а рубке Компьютерного Центра, откуда можно было контролировать практически все узлы. Через главный компьютер проходят команды на включение силы тяжести, на вентиляцию, рассылаются приказы киберам. И он, не выпуская из рук гранатомёта, направился в хвостовую часть.
— Дарт, а ты ловкач, как я на тебя погляжу, — хохотнул с ближайшей стены капитан. — Но компьютер тебе мало чем поможет. Если ты попытаешься не допустить на борт десантников, то корабль просто возьмут в гравитационную сеть и отконвоируют на станцию. Только и всего!
— Не желаю тебя слушать, кретин, — Дарт выпустил по экрану снаряд.
Отзвуки взрыва ещё не смолкли и пыль в коридоре не рассеялась, когда он, выбив дверь, вошёл в компьютерный отсек. Кресло перед небольшим пультом с экранами пустовало.
Система компьютерной связи на рассадурских кораблях мало чем отличалась от такой же системы на кораблях конфедератов; рассадурцы многое позаимствовали у жителей свободных миров, они даже пользовались той же символикой и теми же универсальными кодами — не в состоянии, наверное, придумать чего-то кардинально нового. Дарт пробежался пальцами по квадратам клавиатуры. Сенсорные датчики вывели на один из экранов посылаемые им запросы. Ответы появлялись в виде разнообразных комбинаций геометрических фигур. Жёлтые, розовые, голубые прямоугольники, квадраты, круги и ромбы на экране вытягивались в линии или переходили в более сложные фигуры. Дарт следил за их чередованием.
Прежде всего он дал приказ автоматически заблокировать все наружные люки. Затем приступил к проверке состояния энергетических батарей, реактора и двигателей. Как он и ожидал, звездолёт мог развить скорость, достаточную для входа в субпространство.
Не забыл он отключить управление внутрикорабельной гравитацией и механизмы вентилирования отсеков, чтобы рассадурцы не смогли снова выкинуть своих штучек с силой тяжести и ураганом. Проверяя состояние гравитационных режимов, он заметил появившийся на экране красный треугольник, который тут же перевернулся и сделался ромбом, на который наплыла горизонтальная жёлтая полоса. Дарт встревожился. Снова пробежав пальцами по клавиатуре, он по расположению появлявшихся и исчезавших символов понял, что звездолёт уже окружён гравитационными волнами. Произошло то, о чём предупреждал его Тлиджль: корабль взяли в гравитационную сеть и потащили куда-то. Скорее всего, его действительно ведут на станцию…
Дарт раздумывал недолго. Впрочем, раздумывать тут было особо не над чем. Единственный шанс вырваться из сети заключался в системах защиты (такие системы имел каждый боевой корабль, а значит, и этот тоже), но вся сложность заключалась в том, что никогда нельзя было заранее сказать, как они поведут себя в каждом конкретном случае. Тут многое зависело от мощности сети, которую набросили на звездолёт, а эту мощность бортовой компьютер вычислить был не в состоянии.
Сделать попытку прорыва можно было только из рулевого отсека, и Дарт, закинув гранатомёт за плечо, направился туда.
Общий свет на корабле погас — так обычно бывает, когда на звездолёт воздействует чужое гравитационное поле. Лишь кое-где горели дежурные лампы. Вместе с отключением энергоснабжения начали постепенное отключаться установки, отвечающие за поддержание необходимого состава атмосферы, давления и других жизненно важных параметров. Дарт пока не ощущал никаких перемен, но он — это другое дело. Он мог находиться как в космическом холоде, так и в раскалённой плазме. Зато экипажу корабля наверняка сейчас приходилось несладко. Сила тяжести на корабле падала. В отдалении прошмыгнули два рассадурца, окутанные аурой индивидуальной силовой защиты. Напасть на Дарта они не решились и сразу юркнули в ближайший коридор.
Дарт большими прыжками домчался до рулевого отсека и ворвался в его распахнутую дверь.
— Никому не двигаться! — крикнул он, держа палец на спусковой кнопке гранатомёта.
Перед пультом сидел один Пор. Он повернул к Дарту свою большую глазастую голову и поднял руки ладонями вперёд, демонстрируя свои самые мирные намерения.
На экране видеофона появилась ухмыляющаяся физиономия капитана.
— Ты проиграл, Дарт, всё бесполезно. Теперь уже ты окончательно проиграл!
Дарт целую минуту щёлкал по кнопкам, пока ему, наконец, не удалось отключить видеофонную связь. Экран погас и хохот оборвался.
— Отойди туда, — Дарт показал пилоту на угол справа от себя. — И не вздумай протягивать руки к пульту, понял? Я позову тебя, если понадобишься.
Он уселся в кресло, оглядел пульт и для начала попробовал перевести корабль в режим ускорения.
Послышалось нарастающее гудение. Корабль задрожал, пытаясь вырваться из гравитационной сети, но ничего сделать не смог. Сменяющиеся символы на экране компьютера ясно показывали, что звездолёт продолжает находиться в плену и движется куда-то, окутанный невидимой сетью.
Дарт перевёл корабль в режим боя. Заметив это, пилот шевельнулся в своём углу, но Дарт наставил на него ствол:
— Стоять!
Его рука легла на рычаг управления плазменной мортирой. Достаточно защищённая от гравитационного излучения, она послушно повернулась в своей амбразуре, следуя за сигналами из рулевого отсека.
Комиссар поймал в перекрестье прицела один из вражеских звездолётов и в следующую минуту вздрогнул от неожиданности: за его спиной раздался хохот. Мельком глянув назад, он увидел на стене, заляпанной пеной, светящийся квадрат экрана.
— Все бесполезно, Дарт, бесполезно! — провопил Тлиджль. — Ты проиграл!
Дарт саданул по экрану из гранатомёта и вопль смолк. На стене, где только что светился экран, расползлись трещины.
Он навёл, наконец, перекрестье на приближающийся звездолёт и дал команду к залпу. Мортира выплюнула увесистый сгусток плазмы, но, как и предсказывал Тлиджль, плазменный снаряд даже не долетел до вражеского корабля, наткнувшись на его защитную оболочку и растёкшись по ней огненными струями.
Комиссар громко выругался. Он должен был понимать, что корабль значительно ослаблен окутавшей его гравитационной сетью. В таком состоянии вступать в бой сразу с четырьмя противниками — тоже боевыми кораблями — было чистейшей авантюрой.
Ничего не оставалось, как попытаться избавиться от объятий гравитационной сети другим способом, очень рискованным. Если сеть на него наброшена всеми четырьмя кораблями, то ничто не поможет. Но если двумя или только одним, то можно было попробовать нанести контрудар такой же сетью. Был шанс — правда, очень небольшой, — что это позволит высвободиться из гравитационной ловушки на несколько секунд, которых как раз должно хватить, чтобы запустить двигатели и начать разгон.
— Все бесполезно, Дарт, — прокаркал Тлиджль с другой стены, и Дарт, даже не повернув головы, послал в ту сторону гранату.