Должно быть, из-за чрезмерного количества выпитого грога, а также потом и кровью заработанных кредитов, просаженных за игровым столом, – а еще, возможно, в качестве расплаты за бесконечные кутежи – тревоги о предстоящем полете всплыли на поверхность разума капитана Ла подобно воздушному шару, надутому под водой, а затем отпущенному на свободу.
– Чтобы никаких оплошностей в полете, – мягко предостерегла она команду, пока они шли по посадочной площадке к ожидавшему их кораблю.
Услышав знакомый эвфемизм, который Блир’ частенько использовал, желая сообщить о надвигающейся катастрофе, ее спутники расхохотались – все, за исключением балосара: тот в притворной стыдливости понурил голову, а его двойные усики-антенны приобрели насыщенный цвет.
– Вас понял, капитан, – сказал Маа Каап. – Никаких неуместных недосмотров…
– Непоправимых ошибок, – вставил калиш, ПеПе Рош.
– Дурацких выходок, – завершил Ду Зуто, чьи близко посаженные, загнутые внутрь бивни нуждались в тщательной полировке.
Капитан дала им вдосталь насмеяться.
– Я вовсе не шучу, – сказала она, когда они подошли к трапу «Скорбного». – И повторю снова: у нас на корабле полная демократия. Я ваш капитан лишь потому, что лучше других знаю, кто из вас в чем силен. – Она покосилась на Блир’а. – Разве я учу тебя пилотировать? – Затем на Семасалли: – Разве оспариваю курс, который ты проложил?
– Нет, капитан, – отчеканили оба.
– Вот я и прошу вас не как командир, а как член команды, которая пока еще видится мне компетентной в своей области. – Тогрута выдохнула, и три ее полосатых головных отростка затрепетали. – Либо мы хорошенько заработаем на этом рейсе, либо опять побредем к хаттам за ссудой.
Даже Вандау, который чаще других имел дела с хаттами, застонал от этих слов.
– Вот именно. – Ла повернулась к высокому клатуинцу. – И даже не думайте, что нам удастся выбить ссуду законным путем. Ни один банк, дорожащий своими деньгами, не примет «Скорбного» в залог.
Маа Каап и Блир’ обменялись быстрыми взглядами, и забрак проронил:
– Прости, что поднимаю эту тему, капитан, но прошлым вечером кредитки тебя не больно-то заботили…
– Следи за своим языком, – гаркнула Ла на первого помощника, с трудом сдерживая улыбку.
– А я уж подумал, ты и корабль готова отдать тому писаному красавцу, – встрял ПеПе, тоже решивший подразнить капитана.
Ла отмахнулась:
– Я просто дурачилась. Играла с ним.
– В игрушки, не иначе, – прыснул Маа Каап. – Малец был как раз в том возрасте, когда без них никуда.
Капитан уперла руки в бока:
– Я могу быть весьма убедительной, когда захочу.
– О да, а вчера – особенно, – вставил Зуто, вызвав очередной хор смешков.
Они вошли в кают-компанию «Скорбного», где их ожидал 11-4Д.
– Все в порядке? – спросила тогрута дроида.
Тот поднял три манипулятора, изобразив нечто похожее на приветствие:
– Тип-топ, капитан.
– Груз на борту? Все на месте?
– На борту и на месте, капитан.
– Ты проверил температуру?
– В каждом трюме, капитан.
Она удовлетворенно кивнула:
– Ну тогда хорошо.
Экипаж разбрелся по рабочим местам, и каждый приступил к своим обязанностям. Блир’ и Семасалли отправились в рубку, Зуто, Вандау и ПеПе – проверить, надежно ли закреплен груз, Маа Каап и 11-4Д – задраить входной люк, а капитан Ла – получить разрешение на отлет у диспетчеров Бол’демника.
Без каких-либо фанфар корабль покинул гостеприимную планету и совершил прыжок из холодных небес в преисподнюю гиперпространства. Ла все еще сидела у панели связи, когда Блир’ вызвал ее из рубки:
– Нам нужно твое мнение по одному вопросу.
– С каких это пор? – удивилась она.
– Я серьезно.
Она прошла по коридору и нырнула в люк кабины, где Семасалли уже тыкал пальцем в мигающий огонек на приборной панели. Небольшая металлическая табличка под ним гласила: «ТЕМПЕРАТУРА В ГРУЗОВОМ ТРЮМЕ №4».
– Слишком жарко или слишком холодно? – уточнила Ла у дресселианца.