Он бросил вопросительный взгляд на Сидиуса:
– Ты видишь, в чем их главная ошибка? Они отдаются делам Республики так, будто дела эти касаются Силы! Бывало ли такое, чтобы из политического органа получался справедливый арбитр? А между тем, как же просто им нежиться в лучах самоуверенности в своем замке на Корусканте. И как трудно будет справиться с невзгодами, которые мы обрушим на них спустя тысячелетие тщательной подготовки.
Плэгас прочистил горло:
– Мы поставим их на путь противоречий, Дарт Сидиус. Мы выставим напоказ моральную слабость их позиции и явим миру их недостатки, определив джедаев в центре конфликтов, которые захлестнут их возлюбленную Республику.
Лишь Дуку и горстка других постигли суть. Годы и годы назад, когда я впервые повстречал его на Серенно, я подумал: какой удар будет нанесен Ордену, если в один прекрасный день Дуку уйдет, пленившись соблазнами темной стороны. Какую панику это посеет! Ведь если может уйти один, за ним последуют десять, двадцать, тридцать, и пустота, возникшая в самом сердце Ордена, окажется на виду у всех.
Муун прищурился:
– Бесконечно исполняя волю Ордена и Силы, трудно остаться удовлетворенным. Лишь подчинив Силу себе, мы добились успеха. Восемь лет назад мы изменили Галактику, Дарт Сидиус, и эта перемена необратима.
Приблизившись, он опустил костлявые руки на плечи ученика:
– Впервые попав на твою родину, я увидел в ней средоточие Силы. И я подумал, как это правильно и уместно, если темная сторона найдет себе пристанище на такой прекрасной планете. – Помолчав, он распрямился, и голос его вмиг посерьезнел: – Готов ли Веруна, Сидиус? Меня беспокоит то, что он может стать таким же неуправляемым, как и йинчорри, и что более покладистый руководитель лучше послужит нашим интересам.
Сидиус поразмыслил над вопросом:
– Возможно, убирать его нет необходимости, учитель. Как и Ганрей, он ценит богатство выше чести.
Плэгас медленно кивнул:
– Так спровоцируй его, Дарт Сидиус. И посмотрим, на чью сторону он склонится, прежде чем окончательно решить его судьбу.
Глава 24
Сит’ари
Их мишенями были всего лишь астероиды, но желтые истребители с хромированными носами атаковали испещренные кратерами куски камня так, словно те представляли угрозу для Набу. Совместное творение Кораблестроительной корпорации Тида и Конструкторского бюро Нубии, эти гладкие короткокрылые машины были идеей фикс короля Веруны еще со времен его коронации и служили наглядным примером одержимости набуанцев классическим дизайном и излишним украшательством. Поговаривали, что их двигатели установили новый стандарт качества в том, что касалось выброса загрязняющих веществ, но для планеты, повернутой на экологии, эти новые Н-1 все равно выглядели до крайности неуместно.
– Мы ждем еще две эскадрильи к началу года, – сообщил Палпатину Веруна, стоя у надфюзеляжного иллюминатора зеркально отполированной королевской яхты, еще более вычурной и претенциозной, чем истребители. – И у каждого – двойные лазерные пушки, установки для пуска протонных торпед, щиты-отражатели и дроиды-астромеханики серии Р2.
– Мечта, воплощенная в жизнь, – проронил Палпатин. – Как ваша, так и конструкторов с Нубии.
Веруна выгнул седеющую кустистую бровь:
– Наша сделка с Нубией взаимовыгодна.
– Разумеется, – молвил Палпатин, прикидывая, сколько же Веруна и его подручные прикарманили на контракте, которому противилось большинство набуанцев.
Палпатин прибыл на Набу вместе с Пестажем и перехватил уже на самой планете Дженуса Гриджейтуса, после чего все трое отправились в ангар Тида, где их ожидал король Веруна и несколько его приближенных, включая первого советника Куна Лаго и начальника королевской службы охраны Марис Магнету, даму с заостренными чертами лица. Бросалось в глаза отсутствие Падме Наберри, юного губернатора Тида, чье назначение было уступкой Веруны электорату, который с каждым годом становился все более враждебно настроенным по отношению к властям. Но Веруну, похоже, было не пронять. Густые брови, длинные серебристые волосы и клиновидная бородка по-прежнему придавали его облику утонченность и служили признаком фанфаронства. Лаго и Магнета были не в пример моложе и грубее скроены, и в открытую демонстрировали свою неприязнь к Палпатину и его спутникам с первой же секунды прибытия тех на борт сияющей яхты.