– Энакин, да, – быстро поправился он. – Он самый. Приведи его – сейчас же!
– Вы разминулись с ним, господин, – сказала ему служанка.
Плэгас заглянул в комнату поверх ее плеча:
– Разминулся? – Он в гневе распрямился. – Где он?
– Мастер-джедай Квай-Гон Джинн забрал его, господин. Думаю, вы найдете его в Храме джедаев.
Плэгас отступил на шаг. Мысли в его голове кружились безумным хороводом.
Еще оставался шанс, что Совет посчитает Энакина слишком взрослым для обучения. И если предположить, что его вернут на Татуин…
Но если нет… Если Квай-Гон убедит мастеров из Совета изменить своим собственным принципам…
Плэгас провел рукой по лбу. «Нам конец? – думал он. – Ты погубила нас?»
Глава 30
Будущее начинается сейчас
Магистр Дамаск все еще был немного на взводе, когда прибыл к зданию Сената и по лабиринту коридоров и турболифтов добрался до ложи Набу как раз к началу главного действа.
Во время перерыва, который был объявлен сразу же, как Амидала выдвинула свой вотум недоверия, она вместе с двумя служанками покинула заседание Сената и отправилась обратно в «Республику-500». Но капитан дворцовой стражи Панака в своей коричневой кожаной фуражке и куртке все еще был здесь, а с ним – Сейт Пестаж и Дориана. Едва удостоив их приветствия, Плэгас протиснулся мимо троих прислужников к Палпатину.
– Вы поговорили с ним? – осведомился тот, пока в динамиках Совещательной палаты громыхал голос сенатора от Куата.
Муун в гневе встряхнул головой:
– Квай-Гон уже побывал там. Они ушли в Храм.
– Есть еще шанс, что…
– Да, – согласился Дамаск. – Но если мидихлориан в крови у мальчика так много, как говорит Дуку, джедаи ни за что не выпустят его из своей хватки.
– Высокий уровень мидихлориан еще не означает талант в Силе. Вы сами так говорили.
– Меня беспокоит вовсе не это, – произнес Дамаск, но мысль развивать не стал. Обведя зал широким жестом, он спросил: – Как наши дела?
– Ком Фордокс выдвинул Антиллеса кандидатом на должность канцлера. А Эдсель бар Гэн – Эйнли Тима.
– Предатели, – прошипел Дамаск. – Фордокс и бар Гэн.
Палпатин хотел ответить, но его заглушил голос Маса Амедды, донесшийся из динамиков.
– Сенат предоставляет слово сенатору Орну Фри Таа с Рилота, – объявил чагрианин с трибуны. Сеи Тарья также стояла рядом, тогда как Валорум, которому только что фактически указали на дверь, то ли ушел, то ли сидел где-то вне поля видимости.
Синий дородный тви’лек с гордым видом стоял на носу платформы, плывшей в окружении голокамер к центру палаты. У изогнутой кормы сидела изящная краснокожая тви’лека – супруга Фри Таа, – а также еще один сенатор от Рилота и распространитель «палочек смерти» Коннус Трелл.
– Рилот горд объявить о выдвижении кандидатом на должность канцлера человека, который посвятил двадцать лет жизни беззаветному служению Республике, самоотверженно ведя свой корабль сквозь шторма и бури, сотрясавшие это высокоуважаемое собрание. Мы говорим о человеке, чья родина совсем недавно пала жертвой коррупции и непомерной жадности жестоких корпораций. Представители всех миров и народов, я выдвигаю на должность канцлера Республики сенатора Палпатина с планеты Набу.
Восторженные возгласы и аплодисменты раздались из самых разных секторов зала, и рев толпы только нарастал по мере того, как платформа Набу пересекала Совещательную палату, чтобы присоединиться к зависшим на видном месте платформам Алдераана и Маластера.
– У вас все получилось, Дарт Плэгас, – тихо сказал Палпатин, не оглядываясь на учителя.
– Еще нет, – пришел ответ. – Я не успокоюсь, пока не буду уверен в нашей победе.
Поздним вечером Плэгас поднялся на обзорную площадку, откуда открывался вид на частную посадочную платформу, где королевская яхта Амидалы купалась в последних лучах солнечного света.
Набросив на голову капюшон, он подошел к стационарному макробиноклю и приложил глаза к окуляру с мягким ободком. Квай-Гон Джинн, Оби-Ван Кеноби и мальчишка только что спустились на платформу на джедайском корабле. Амидала, ее служанки, охранники и гуттаперчевый гунган прибыли на полусферическом открытом воздушном такси. И те, и другие направились к трапу яхты, но Квай-Гон и круглолицый малец остановились невдалеке от корабля и оживленно разговаривали друг с другом.
«О чем? – спрашивал себя муун. – О чем же они могли говорить, что Квай-Гон вмиг посерьезнел, а мальчик выглядел таким смущенным?»