– Нет боли там, где есть мощь.
– Я не спрашивал, больно ли тебе. Я спросил, кто нанес рану.
– Гарин, – тихо сказал Мол.
Сидиус притворился удивленным:
– Значит, он все-такибился достойно. Слабо чувствительный к Силе воин.
– Он – ничто в сравнении с могуществом темной стороны.
Сидиус изучил его взглядом:
– Ты так и сказал ему, ученик? Отвечай честно.
– Он сам пришел к этому выводу.
– Он опознал в тебе сита. И предположил, что ты – темный владыка, верно?
Взгляд Мола уперся в пол.
– Я…
– Ты сказал ему, что отвечаешь перед учителем. Я прав?
Мол практически выдавил из себя ответ:
– Да, учитель.
– И предположу, ты даже заикнулся о грядущем возмездии. Так или нет?
– Так, учитель.
Сидиус навис над учеником, и его лицо исказилось от ярости:
– А если каким-то чудом Гарин сумел бы ускользнуть от тебя или – страшно подумать – одолеть эту ходячую армию под названием «Дарт Мол», какими последствиями это обернулось бы для нас?
– Я… прошу у вас прощения, учитель.
– Возможно, ты все-таки недостоин «лазутчика». Стоило тебе отвлечься всего на секунду, и главарь «Черного солнца» порезал тебе руку [53].
Мол хранил молчание.
– Надеюсь, ты отблагодарил его, прежде чем убить, – продолжал Сидиус, – потому что он преподал тебе бесценный урок. Когда твой противник могуч в Силе, ты должен оставаться сосредоточенным – даже если убежден, что враг уже повержен. Ты должен понимать, что еще не время купаться в лучах славы или разглагольствовать о своих тайнах. Ты должен нанести смертельный удар и покончить с врагом. Не похваляйся своей силой раньше времени, или пострадает не только твоя рука.
– Я запомню, учитель.
Повисла гнетущая тишина.
– Я хочу, чтобы ты на время покинул Корускант.
Мол встревоженно поднял взгляд.
– Возьми «лазутчик» и боевых дроидов и возвращайся в свой прежний дом. Тренируйся и медитируй – пока я тебя не вызову.
– Учитель, я прошу у вас…
Сидиус взметнул руки:
– Хватит! Ты хорошо выполнил задание, и я доволен. А теперь поучись на собственных ошибках.
Мол медленно встал, поклонился и зашагал в направлении ангара. Провожая ученика взглядом, Сидиус пытался понять природу его беспокойства.
Поддался бы он сам – в сходной ситуации – позыву позлорадствовать, показать свое истинное лицо?
Поступил ли так Плэгас, прежде чем убить Веруну? Чувствовал ли он потребность сбросить маску? Быть, наконец, честным?
Или то, что Мол открылся Гарину, – не более чем симптом растущего нетерпения темной стороны, ее призыв к полному раскрытию карт?
* * *
– «Черное солнце» в полном раздрае, – говорил Палпатин Хего Дамаску, когда они прогуливались по заполненной туристами площади Монументов. Сотни их толпились вокруг пика Умате, нависавшего над огромной чашей общественного парка, а разношерстные группы других посещали с экскурсиями старое здание Сената или Галактический музей. – Принц Ксизор и Сизе Фромм унаследуют останки.
– И вновь забрак доказал свою полезность, – изрек Дамаск. – Ты хорошо его обучил.
– Возможно, не так хорошо, как хотелось бы, – сказал Палпатин после секундной паузы. – Когда я расспрашивал его о полученной ране, он сознался, что раскрыл Алекси Гарину свою истинную сущность.
Отвернувшись в сторону, Дамаск ответил:
– Гарин мертв. Кому какое дело?
Легкомыслие мууна еще больше выбило Палпатина из колеи, но все же он собрался, чтобы продолжить.
– Возможно, я в последний раз появляюсь на публике без вооруженной охраны, – небрежно произнес он. – Когда королева Амидала уведомила меня о скоропостижной смерти Веруны, она упомянула, что ее новый начальник охраны – человек по имени Панака – предпринимает беспрецедентные шаги, чтобы обеспечить безопасность всех дипломатов Набу. Королеву, в частности, окружит выводок служанок, и каждая из них будет чуточку похожа на нее.
– Стало быть, тебя будут выгуливать денно и нощно? – уточнил Дамаск. – Нет, это не годится.
– Я постараюсь разубедить Панаку.
Они остановились, чтобы понаблюдать за ватагой ребятишек, которые играли и веселились под одним из рекламных щитов на площади. Дамаск указал на ближайшую скамейку, но Палпатин был слишком взбудоражен, чтобы усидеть на месте.
– Королева уже выразила озабоченность присутствием в системе Набу такого количества грузовиков Федерации?
Палпатин покачал головой:
– Флот держится на краю системы, ожидая сигнала для прыжка к Набу. Как бы ни озлобил Ганрея законопроект о налогах, мне пришлось убеждать его, что установление блокады Набу – в его лучших интересах. Я заверил неймодианца, что Амидала не позволит своему народу страдать и менее чем через месяц подпишет договор, по которому Набу и вся ее плазма перейдет в руки Торговой Федерации.
Маска транспиратора скрыла улыбку Дамаска, но было ясно как день, что вести ему по нраву.
– Пока Валорум колеблется, сенатор Палпатин собирает голоса поддержки и сочувствия. – Он задержал взгляд на собеседнике. – Разве это не мера нашего успеха, что мы можем жонглировать планетами так же легко, как заключаем торговые сделки?
Мимо прошествовала группа нарядно одетых тви’леков; узнав Палпатина, они раскрыли рты от изумления. То, что набуанец с мууном вели себя на публике, как старые друзья, служило признаком большой власти и влияния обоих.
Дамаск особо подчеркивал необходимость того, чтобы их как можно чаще видели вместе. И вот за те недели, что прошли с момента прибытия мууна на Корускант, они несколько раз пообедали в «Манараи» и других элитных ресторанах и побывали на постановках как в Корускантском, так и в Галактическом оперных театрах. А совсем недавно они присутствовали на званом ужине, который давал в «Республике-500» сенатор Орн Фри Таа, и Плэгас подслушал, как рутианский тви’лек делится планами выдвинуть кандидатуру Палпатина на пост канцлера. Следующим в их плотном графике значился политический съезд на Перлемианской орбитальной станции Корусканта, где претенденты на канцлерское кресло имели возможность пообщаться с главами корпораций, лоббистами, активистами предвыборных кампаний и даже мастерами-джедаями.
– Вторжение и последующая блокада едва ли помогут Федерации завоевать сердца новых союзников, – говорил Дамаск. – Но по крайней мере мы сможем оценить боеготовность неймодианской армии дроидов и внести нужные корректировки, если потребуется.
– Из-за собственной халатности неймодианцы ухитрились раскрыть местоположение тайных фабрик по производству дроидов на Эосе и Аларис-Прайм, – процедил Палпатин, выказав толику гнева.
Дамаск воззрился на него:
– На сегодняшний день у них есть все, что им нужно. Завоевав Набу, они покажут всей Галактике, насколько ущербен путь дипломатии, и настроят джедаев на воинственный лад. – Не сводя глаз с Палпатина, он добавил: – Чтобы лучше подготовиться к грядущей войне, мы переместим заводы «Бактоида» на Джеонозис. Впрочем, нельзя допустить, чтобы наши союзники получили огневую мощь, которая гарантировала бы им быструю победу. Нам нужен затяжной конфликт, который выжмет из Галактики все соки и сделает для нее наш приход к власти еще более желанным.
Палпатин наконец-то сел:
– Нам все еще нужна армия, которой будут командовать джедаи. И которая будет беспрекословно слушаться верховного канцлера.
– Армия из пробирки идеально подошла бы для этих целей, – заметил Дамаск.
Палпатин поразмыслил над сказанным:
– На первый взгляд, уж больно все просто. Джедаев не так-то легко застать врасплох. Они обучены сражаться, и их будет сложно поймать в ловушку.
– Даже в конце затяжной войны? Когда победа уже маячит на горизонте?
– Чтобы этого добиться, нужно дергать за ниточки с обеих сторон баррикад. – Палпатин тяжело вздохнул. – Даже если мы нападем исподтишка, не каждый джедай окажется на поле боя.
– Нас должны волновать лишь те, кто опасен в бою.
Палпатин нарушил долгое молчание: