Мотма непринуждённо улыбнулась Скайуокеру. Тот ответил ей вежливым взглядом. Форсьюзер, напомнила она себе. Чувствует. И очень хорошо, что тебе почти не надо ему лгать.
— Господин Скайуокер, — сказала она, — у меня к вам дело.
Тот кивнул, спокойно. Продолжал смотреть. С этим — хитрости не пройдут. Запутаешься. Останешься в накладе. Пожалуй, она не обладает ещё тем уровнем манипуляторских навыков, чтобы привлечь его обходными путями в интригу. Надо идти — почти напролом.
Мысли пробежали змейкой и определили с тактикой.
— Я могу задать вам некоторые вопросы — и быть уверенной, что это останется между нами?
Тот неожиданно усмехнулся:
— Почему нет? Разве вы только не будете спрашивать меня, как я отношусь к свержению законной власти.
— Гм, — сказала Мотма.
Тот внимательно посмотрел ей в глаза.
— Гм?
— Хотела бы я знать, — произнесла Мотма, — насколько хорошо вы понимаете значение слова: законная власть.
— Достаточно неплохо, — усмехнулся ей человек. — Я ей служу.
— В лице канцлера?
— Именно.
— Власть, которой сейчас обладает канцлер, законна, — согласилась она. — Поскольку это подтверждено Сенатом. Неограниченные полномочия он получил путём демократического голосования.
— Воля Сената — закон, — кивнул Скайуокер. Казалось, он забавлялся.
— А давайте представим себе такую ситуацию, — Мотма говорила лёгким тоном, будто не всерьёз. — А если Сенат инициирует роспуск Ордена? И истребление всех джедаев? То что?
— Для меня это решение будет крайне обременительно, — ответил Скайуокер. Две смешинки в серых глазах. — Но оно будет законно.
— Именно, — энергично кивнула Мотма, подавив в себе секундную растерянность. — Сенат состоит из несовершенных существ. С их собственными страхами, фобиями, слабостями. Каждый из них подвержен манипуляции. И воля Сената может сделать законными воистину страшные вещи.
— Например, истребить всех джедаев?
— Вы шутите?
— А вы так беспокоитесь за джедаев?
— Я беспокоюсь за вас.
— Польщён.
— С корыстной целью, — улыбнулась Мотма.
— Польщён вдвойне — меня оценили.
— Не могу понять — вы издеваетесь?
— Нет. Я тоже пытаюсь понять. Вас.
— Фобия против джедаев в Сенате растёт, — сказала Мотма.
— Знаю.
— И этот процесс… раздувает ваша покорная слуга и её соратники — по прямому указанию Палпатина.
Человек напротив внимательно и задумчиво смотрел на неё.
— Особые функции Совета Верных? — усмехнулся он. — Почему вы мне это говорите? — спросил он мягко.
— Потому что вы… не джедай. Не орденец в полном смысле.
— Информация от Амидалы? — спросил он.
— Не судите её, она…
— Я не сужу. Я спрашиваю.
— Да, от неё. Но она не прямо и невольно… А кое-что и так видно.
— Значит, плохо работаю, — заключил он.
— Нет, хорошо, но… Орден сам виноват, заостряя внимание на своём с вами конфликте. Это становится видимым со стороны.
— А.
— Я рискну, — сказала Мотма, и в этот момент она действительно чувствовала, что рискует, — и спрошу вас о достаточно серьёзном. Вы связываете ваше будущее с Орденом?
— Нет.
Она взглянула в его глаза, резко перевела дыхание.
— Я вас напугал? — спросил он.
— В политике нет пощады.
— В жизни вообще нет пощады, — он смотрел на неё. — Вопрос в том, ставите ли вы знак равенства между форсьюзером и джедаем.
— Нет, — ответила Мотма. — Именно поэтому я хочу предложить вам союз.
— С кем и против кого?
— С нами и за себя.
— Против всех?
— Да.
— Тогда ответный вопрос. В понятие вас — входит канцлер Палпатин?
— Но вы уже с ним в союзе.
— Понятно.
— Но…
— Пад, в принципе, говорила мне, — произнёс он даже чуть лениво. — Про планы канцлера и про его нежелание доверять любым форсьюзерам…
— Да, — выдохнула Мон, в тот момент бесконечно благодарная Амидале. — Я уже говорила, инициатором антиджедайской политики является великий канцлер, — её понесло. — И хочу вам сказать, что в его планы не входит уничтожать преданных ему форсьюзеров. Вас, например. Если вы станете союзником канцлера, а не заговорщиков среди джедаев. Но в его схеме мира вы должны быть безусловно преданы и подчинены.
— А в вашей? — спросил Скайуокер. В глазах блеснула насмешка. Наткнулась на взгляд Мотмы. Погасла. Теперь на Мон смотрели слишком тёмные глаза. — Это так серьёзно?
— Можете меня проверить, — криво усмехнулась Мотма. — Я… я долго думала. Размышляла. Изучала вашу биографию. Присматривалась к вам. Да, господин Скайуокер. Всё так серьёзно. Вы уже понимаете, что я хочу вам предложить?
— Мы против всех? Мы с вами?
— Да, — ответила Мотма. — И вы даже знаете, почему… Молчите, — она остановила его начальный порыв заговорить. — Я предлагаю политический союз. Наш с вами.
— Что об этом знает Амидала?
— Всё, — ответила Мон почти искренне. Один процент не лжи, а недоговоренности укрылся за девяносто девятью процентами правды. — Иначе бы она не оставила нас одних. Дело в том, господин Скайуокер, — она взглянула ему в глаза, — что вашей жене нужна стабильность в этом мире. Любая женщина, потенциально ждущая ребёнка, ожидает от мира прежде всего стабильности. А мир, в котором муж не может быть назван мужем, потому что джедай, а дети со стопроцентной вероятностью будут отобраны в Храм — стабильным не может быть назван. Более стабилен мир, в котором брак форсьюзера с обычной женщиной будет вещью законной, сам форсьюзер и его дети при условии лояльности к правительству станут слугами правительства… вы думаете, что для вас сделают исключение? Быть может. Но что скажете о мире, в котором существует несколько облечённых властью форсьюзеров, которые фактически управляют государством?
О, эта улыбка. Эта его улыбка, значение которой она поняла гораздо позже.
— Мне кажется, — мягко сказал Скайуокер, — это будет прекрасный мир. Но, госпожа Мотма, — он наклонил голову, — это ведь геморройно очень — в первых советниках иметь самого сильного одарённого в галактике. Политика — такая вещь. Всем хочется залезть выше.
— Смотря куда, — ответила она. — И смотря насколько реальна такая возможность. Одарённый правитель — вещь пока принципиально невозможная. Слишком будет сильным сопротивление общей массы. Слишком много сил на преодоление, которые можно использовать совсем для другого.
— Вы долго говорили с моей женой? — спросил он её.
— Долго. Я очень хочу жить, господин Скайуокер. И хотя вы по всем параметрам идеальная фигура для союза — без долгих раздумий и подготовки не обошлось.
— Вы не опасаетесь меня? Просто как очень сильного одарённого. Который может воздействовать на вас, а вы этого не поймёте. Аллергия на форсьюзеров — отнюдь не безосновательная вещь.
— Нет, — коротко ответила Мотма. — Я вас не опасаюсь.
Его взгляд нырнул в её глаза и — она была уверенна — выловил всё остальное. Она и не сковывала. Она даже не пыталась скрыть. Всё равно это только аргумент в её пользу.
— А вот этого Амидала не знает, — тихо сказала она.
Он кивнул.
— И это останется между мной и вами, — сказал он. — Поскольку ваш личный мотив — ваше личное дело. А огласка будет мешать нашей совместной политике.
Она вскинула голову — наткнулась на улыбку. Вот так, просто и элегантно, Анакин Скайуокер дал согласие на союз. Так же просто, как отымел её потом по всем вышеперечисленным пунктам.
Два ситха
…От Мотмы он пришёл к канцлеру. По естественному праву телохранителя, который вернулся на работу.
Палпатин поднял голову от голопроектора на столе. За последние несколько месяцев под глазами великого канцлера всё больше набухали мешки, на лице резче обозначались морщины. Всё глубже становилась тень усталости.