— Как Обик на Мустафаре? — хмыкнул Кэмер. — Не спорю — переделал он его здорово. Сразу пришлось менять имидж. На более загадочный и чёрный.
Он повернулся к Шми — чёрные прорези в жёлтых глазах.
— Есть такая вещь, — сказал он. — Мы чувствуем своих. И чужих. Неодарённые об этом не знают. Тот рыцарь… он знал, что твой сын — не их племени.
— Племя?
— Да, — ответил Кэм. — Я понимаю: тысячу лет Орден джедаев был единственной организацией одарённых. Причём государственной. Учреждение на службе, — он пожал плечами, глубоко вдохнул воздух. Прищурясь, посмотрел на небо, на котором ветер рвал облака. — К тому же они никогда не вмешивались в дела прочих существ, — он улыбнулся. — А контроль над одарёнными — так государство взяло это на себя. Из своих собственных соображений и целей. И джедаи замечательно прикрылись целью государства. Понимаешь, — сказал он Шми, — противостояние форсьюзеров и нефорсьюзеров было определённым элементом жизни в галактике. Бесспорно. Но достаточно вялым элементом. По сравнению с войной тёмных и светлых. Ситхов и джедаев. Не просто войной — мгновенным желанием истребить нах, едва встречались. Отвращение. Уничтожить. Стереть. Невозможность жить рядом. Вообще. Мы друг друга гасим. По факту.
— Да?..
— Представь, что существуют два народа, один дышит кислородом, другой — фтором. И они вдруг оказались на одной планете. Или в одном корабле.
— А. Неужели настолько?
— Всё началось давно. Когда религия перестала быть религией. Когда способности отделили от верований, — Кэмер улыбнулся. — Религиозные заповеди перестали давить на мозги. И каждый стал следовать своей природе. Из того объединения, который сейчас называют первым Храмом, ушёл легендарный Ксендор или Зендор — и стал творить всякие гадости с точки зрения светлых. Ушёл не один, увёл с собой нехилую кучу тех, кто был ему соприроден… Я не знаю, как объяснить. Меня с джедаев тошнит. Их с нас — плющит. Мы будто друг у друга что-то очень важное задеваем. Жизненно важное. На уровне душевного скелета. Этот Ксендор стал открыто делать то, что раньше по разного рода резонам подавлялось и выбивалось, как могло. Понимаешь… ну, если говорить практически, то джедаи слушают Силу и… как бы это сказать — повторяют её изгибы, действуют в соответствии с её течением. Вступают с нею в гармонический симбиоз. Считают, что они — это ничто, что Сила должна вести живое существо. А ситы — они именно используют её. Пытаются заставить работать в своих целях. Хотят сделать — своей. Отсюда всякие взрывы, водовороты и всплывающая рыба, — он хмыкнул. — Пока джедаи гармонизируют с Силой, тихо плывя в лодочке по потоку, ситы — бух! — и на пути следования джедаев нехилый взрыв, воронка, волна, плотина, плотину прорвало, джедаев замотало, спасите-помогите — а тут перед их носом выныривает сит с остатками тротила в руке и говорит: б…ь, опять что-то не вышло…
Шми хохотала:
— Наглядно!..
— Ага, — довольно сказал Кэм. — Но, понимаешь, действие — всего лишь следствие того, какие мы внутри. Джедаев будет плющить от попытки идти против течения. Мы проблюёмся от гармоничного сплавливания вниз… даже не в лодочке, просто — медленно дрейфуя по течению… бррр… Кстати, это очень близко. К ощущениям. Есть такой эксперимент: погружают живое существо в ванну с водой температуры сходной с температурой его тела. И запрещают двигаться. В какой-то момент существо будто растворяется там. Брр. А джедаям — хорошо. Они — не только они, они ещё и ванна… Зато булькни в ванну что-то, сделай взрыв — вот тут их и переколбасит. Природа у нас — разная. И мы друг другу мешаем. Сильно. Их деятельность нас растворяет. Наша их — разносит в клочья. Смерть и там и там. Для каждого — своя. Как-то так получилось. Что два вида форсьюзеров в галактике мешают друг другу — в буквальном смысле до смерти. А поскольку так называемое тёмное течение якобы отделилось от светлого, то нас считают нарывом на здоровом древе Силы.
— Якобы?
— Ага. Светлые почти повторяют принципы древних религий. А мы — принципы тех, кто отпадал от веры, совершал тёмные обряды, ел младенцев и потом горел на кострах…
Циничная усмешка в пол-лица.
— Вот потому, — закончил он, — нефорсьюзеры просто не понимали, что у них под носом идёт война. На взаимное истребление. А теперь, — он ухмыльнулся, — представь, что два взаимно отрицающих друг друга существа живут в одном пространстве, причём одно из них косит под понимание другого.
— Зачем?
— Жить захочешь — не так раскорячишься, — буркнул Кэм. — Тысячу лет в этой галактике умирали одни джедаи!.. Конечно, они успели создать здесь свой мир. И вот после смерти все попадают сюда. Тёмные — тоже. И конечно, нас тут развоплощает. Если не сконцентрироваться и не собраться. Но ведь есть же где-то мир, который создали ситы.
— Да?
— Великие тёмные древности. Фриддон Надда, Нага Садоу, Экзар Кан. И другие. Где-то ведь, — сказал Кэмер, — он должен быть.
— А если исчез?
— Хреново, — кивнул забрак. — Тогда будем делать новый. Под себя. Жить очень хочется.
— Так что там было с моим сыном?
— На Татуине?.. А. Я как придурок, погнался за ними и попытался отбить. Мальчишку у рыцаря. Просто подхватить и увезти. Но… понятное дело, твой сын на незнакомца среагировал адекватно. У него хорошая реакция, — он вздохнул. — Схватить я его не смог. И тогда… тогда я решил убить джедая, — он задумчиво улыбнулся. — Крышесрыв, конечно. И опасность. Но мне очень хотелось его убить.
Он вздохнул снова.
— Но Анакина не убили, — сказал Шми тихо. — Почему?
— Потому что мой учитель — один из умнейших существ в галактике, — буркнул Кэм. — Когда к ребёнку проявляет внимание великий канцлер, который продемонстрировал жестокость и волю — тут сто раз подумаешь, прежде чем убивать. Орден всё-таки сильно зависел от государства. Конечно, я их всех подставил, — сказал он невесело. — Но… вот я и пытаюсь. И пытался. Компенсировать. Выжить. Стать шпионом. Стать помощником. Которого он потерял.
Это неприятно. Оказаться вдруг. Одному. И ещё вытаскивать мальчишку. Которого могли убить. Физически или морально. Мой учитель — очень смелый человек. И очень умный.
— Человек?
— Да — для забрака!
Они засмеялись.
— И что ты собираешься делать дальше?
Кэмер взглянул на неё:
— Пойдёшь со мной? Хочу, чтобы пошла. Одну тебя оставить не могу. Опасно. Но там тоже опасно…
— Я не форсьюзер.
— В мире Силы это не важно.
— А что важно?
— Чтоб тебя не тянуло блевать от того, кто рядом.
Мара
Что-то билось в висок. То ли кровь. То ли ненависть.
То ли — головная боль.
Настроение удивительно не боевое. И состояние.
Она вытащила рукоять меча, несколько раз подбросила на ладони, спрятала вновь. Приказы на войне не обсуждают. Но как бы хотелось — обсудить.
— Мы прилетим на планету Эльгир? — спросила Лея где-то рядом. С её локтём.
— Угу, — сказала она.
Обкорнали. Подстригли. И очень даже неплохо. И костюм… брючный. Такой задорный мальчик. Откинутая голова, прямой взгляд.
Мара хмуро взглянула на свой кулак. Сжала, разжала.
— Готовишься к бою? — фыркнула Лея.
— У меня там старая травма, — ответила она. Снова сжала и разжала кулак.
— На ладони?
Она не ответила ничего. Найти бы Пиетта. Или гвардейцев. Или поболтать со своими. Всё лучше, чем…
— Не хочешь отвечать?
Смысл?
— Просто — травма.
Зачем это существо им всем? Вейдеру, Палпатину? Перевоспитывать? Поздно перевоспитывать. Да и воспитывать не стоит.
— На этой планете, — машинально сказала она, — твой приёмный отец и Мотма, и большая часть ребельского флота, якобы сбежавшего к Суллусту. С одной стороны мы, с другой — Траун, возьмём в клещи, ударим. А форсьюзеры, как всегда — спецназ, который пойдёт на планету и захватит глав Альянса живыми. Не форсьюзеры только, конечно, но вести группу будем мы…