- А как могут твои кобылицы слышать ржанье вавилонских жеребцов?
Нектанебон признал свою неправоту.
Немного погодя царь Египта призвал во дворец прорицателей из Гелиополя и стал с ними беседовать об Эзопе. Потом он устроил для них пир и позвал на него Эзопа. Тут один из гелиопольских жрецов сказал:
- Эзоп, наш бог поручил нам задать тебе несколько вопросов.
- Ах так, - воскликнул Эзоп, - вот ты и подвел вашего бога, а заодно скомпрометировал и себя. Боги умеют читать мысли людей, им не надо никого ни о чем спрашивать. Однако, воля твоя! Задавай свои вопросы!
- На свете есть храм, а в нем столб, и тот столб держит на себе двенадцать городов. В каждом городе тридцать домов. И вокруг каждого дома постоянно бегают две фигуры.
- Это загадка для детей, - ответил Эзоп. - Храм - это весь мир. Столб это год. Двенадцать городов - месяцы. Тридцать домов - тридцать суток. А две бегающие фигуры - это день и ночь.
Назавтра Нектанебон держал совет со своими друзьями.
Один из них и говорит:
- Давайте зададим наконец Эзопу поистине трудную задачу, ну, например: "Назови нам нечто такое, чего мы до сих пор никогда не видели и о чем никогда не слышали". Он начнет выкручиваться и сочинять нечто невообразимое. А мы каждый раз будем говорить: "Это мы давно уже и слышали, и видели".
Такое предложение понравилось Нектанебону. Он воспылал надеждой, что все же одержит в состязании с Ликургом победу.
Позвали Эзопа, и царь Нектанебон объявил ему:
- Еще одна-единственная загадка, Эзоп. Назови нам то, чего мы никогда не видели и о чем никогда не слышали.
- Я дам тебе ответ через три дня, - сказал Эзоп. А сам подумал: "Я могу говорить что угодно - они все равно будут твердить, что ничего нового в том для них нет".
Дома Эзоп сел и написал долговую расписку, подтверждающую, что Нектанебон должен Ликургу тысячу талантов золота. А в самом конце пометил еще последний день платежа.
Через три дня отправился Эзоп к Нектанебону, а тот уже сидит в окружении своих друзей и с нетерпением ждет, что ответит им Эзоп. Протянул Эзоп Нектанебону долговую расписку и говорит:
- Прочитай-ка, что тут написано!
Советники царя, не дожидаясь, тут же хором объявили:
- Мы это уже видели и слышали о том!
- Рад этому, - говорит Эзоп. - Срок платежа как раз наступил.
А Нектанебон пришел в неописуемый ужас:
- Как это вы свидетельствуете о том, о чем мне ничего не известно?!
Царские советники тут же пошли на попятную:
- Мы никогда ничего об этом не слыхали!
- А раз так, вот вам и ответ на вашу загадку, - сказал Эзоп.
И тогда Нектанебон произнес:
- Счастлив тот царь, который может причислить к своим гражданам человека, обладающего подобной мудростью.
Он вручил Эзопу обусловленную дань и отпустил его, дав письмо к Ликургу, полное восторженных заверений в мире и дружбе.
ПРИБЫВ в Вавилон, Эзоп рассказал Ликургу, что приключилось с ним в Египте, и передал ему деньги. Ликург приказал соорудить стелу с бюстом Эзопа и устроил в его честь грандиозный праздник.
Но прошло какое-то время, и Эзопу нестерпимо захотелось побывать в Дельфах. Распрощался он с царем Ликургом, и тот взял с него обещание обязательно вернуться и провести остаток жизни в Вавилоне.
В Дельфах народ с любопытством внимал его речам, но почестей ему вовсе не оказывал.
И тут Эзоп вскоре заметил, что люди в Дельфах напоминают ему увядшие капустные листья. И тогда он процитировал им Гомера: "Листьям древесным в дубраве подобны сыны человеков!"
В другой раз он выразился еще прямее:
- Вы словно колода в море. Смотришь на эту колоду издали, когда она качается на волнах, и думаешь, какая большая и чудесная поленница. А подгонит ее море к берегу, и видишь: да она настолько маленькая, что и говорить-то о ней не стоит. Находясь вдали от Дельф, я восхищался вами. А теперь знаю, что ничего особенного вы из себя не представляете. И объяснение тому самое простое: вы поступаете так, как того и следовало от вас ожидать, памятуя о вашем происхождении.
- А от кого мы произошли? - спросили дельфийцы.
- От рабов! У греков издавна так повелось - приносить после завоевания города десятую часть добычи в жертву Аполлону. От сотни быков и коров - по десять голов, от сотни коз - тоже десяток, а из ста мужчин и женщин - по десять человек тех и других отдавать в рабство при храме. Вот от них вы и родились! И так до сих пор не подняли головы и не обрели свободы!
Высказав это, Эзоп решил покинуть Дельфы. Но правители города прослышали, какую хулу возвел на них Эзоп. Подумали они и сказали себе: "Если мы позволим ему уйти, он будет повсюду порочить нас".
И они порешили Эзопа извести.
Взяв из храма Аполлона золотую чашу, они спрятали ее, пока слуга спал, в котомке Эзопа.
Эзоп уже пустился в дорогу, держа путь в Фокиду, но тут появились дельфийцы, схватили и связали его.
- Почему вы вяжете мне руки?
- Ты украл у нас из храма золото!
Со слезами на глазах Эзоп воскликнул:
- Пусть меня убьют на месте, если вы хоть что-то найдете у меня!
Дельфийцы перевернули весь его дорожный скарб и извлекли оттуда золотую чашу.
Эзоп взмолился:
- Вы всего лишь люди! Не ставьте себя выше богов - те сами о себе позаботятся!
Но дельфийцы остались тверды и непреклонны и бросили его в тюрьму. Эзоп был в отчаянии. "Как мне, простому смертному, уйти от своей судьбы?"
Друг Эзопа подкупил стражу и пришел повидаться с ним в темнице.
- Что теперь с нами будет? - воскликнул друг.
И тогда Эзоп рассказал ему басню:
- Одна женщина только что схоронила мужа. Сидит она на его могиле и плачет. А крестьянин, пахавший невдалеке поле, почувствовал вдруг, что возжелал ее. Оставил он своих быков, подошел к ней и тоже заплакал. Тут женщина спросила: "А ты чего плачешь?" Мужик ответил: "Я потерял недавно добрую жену, и слезы облегчают мне мою скорбь". Женщина вздохнула: "И у меня такое же горе. Я только что похоронила мужа. Когда я плачу, боль утраты кажется легче". Тогда мужик сказал: "У нас обоих случилась одинаковая беда. Почему бы нам не сойтись? Я буду любить тебя, как свою жену, а ты меня, как своего покойного мужа". Но пока крестьянин любил женщину, подкрался вор и выпряг быков. Поднялся крестьянин и увидел только один свой плуг. И тут же громко зарыдал от отчаяния. Женщина и спрашивает: "О чем же ты теперь плачешь?" А крестьянин, всхлипывая, ответил: "Вот теперь, женщина, мне и вправду есть отчего слезы лить".