— Прощайте, — силуэт Кенши ярко вспыхнул. — Помни о моих словах, Такеда.
Спустя мгновение вспышка исчезла. Такеда поднял голову и открыл глаза, но не увидел ничего, кроме бесконечно простирающейся равнины. В последний раз он вслух позвал отца… и не дождался ответа.
Такеда готов был рухнуть на колени от горя. Словно предчувствуя это, Джеки поспешила его обнять. Через ее плечо Такеда наблюдал, как Кэсси, а за ней и остальные направились к лежащему неподалеку телу Кунг Джина. Дав понять Джеки, что он в порядке, Такеда выпустил ее из объятий, и они присоединились к земным воинам.
Кэсси как могла обтерла грязь с лица Кунг Джина, на котором, казалось, застыло смирение. Он лежал на спине с закрытыми глазами, широко раскинув руки — словно принимал смерть с распростертыми объятиями.
— Поверить не могу, что он больше не с нами, — выговорила Кэсси. — Несмотря на его дерьмовый характер, — она ухмыльнулась сквозь слезы, — он был чертовым героем. Самый… безрассудный из нас, и самый…
Кэсси не смогла договорить из-за нахлынувших с новой силой эмоций. Джонни опустился рядом с ней и обнял ее за плечи.
— Доставим его в Шаолинь, — сказал он. — Там его похоронят с почестями, как Кунг Лао и Лю Кэнга.
Они сложили руки Кунг Джина на груди. Джеки начала всхлипывать вслед за Кэсси, и Такеда прижал ее к себе. Не способный смотреть на лицо Кунг Джина, он поднял глаза. Его внимание привлек блестящий предмет в руке Саб-Зиро, который тот искал несколько минут назад — амулет Шиннока, по-прежнему золотой с изумрудным камнем по центру.
Заметив взгляд Такеды, Саб-Зиро поднял перед собой руку, державшую амулет.
— Рэйден говорил, что переродится, — произнес Саб-Зиро, разглядывая его. — Нельзя допустить, чтобы амулет снова попал ему в руки.
— Займемся этим сразу, как вернемся домой, — отозвался Джонни. — А сейчас давайте просто помолчим.
Земные воины долго стояли в безмолвии, одни посреди безжизненного эденийского кратера. Такеда продолжал держать Джеки в объятиях. Он ощущал ее душевное тепло, с закрытыми глазами слушал ее ровное дыхание и биение сердца. Кроме этих звуков кругом царила тишина, которой не было давно. Не нагоняющая страх, не побуждающая озираться по сторонам, держа руку на оружии… Это была хорошая тишина.
А потом Такеде стало легче.
========== Эпилог ==========
Очнувшись, Эррон Блэк ощутил тяжелую боль в голове. Первым делом он схватился за кобуры — револьверы были на месте. Только тогда он решился открыть глаза. Блэк увидел свои валявшиеся неподалеку мешки, в которых он держал накопленное золото. Когда его взгляд прояснился, он осознал, что они были пусты.
Встревоженный Блэк бросился к мешкам и принялся заглядывать в каждый из них, но в итоге не нашел ни монеты. Выйдя из себя, он начал рвать последний мешок руками, как вдруг застыл в недоумении: его руки были покрыты глубокими трещинами, а вместо кожи на них было… золото.
Блэк долго разглядывал свои ладони и даже попытался содрать эту «позолоту» с рук, но безуспешно. Он дотронулся до своего лица. Кожа на нем была сплошь бугристой и заметно более твердой, чем раньше. Блэк огляделся в поисках зеркальной поверхности… и только тогда осознал, что не имеет представления, где он находится.
Вокруг него была каменистая мертвая местность, сплошь усеянная шипастыми невысокими глыбами. Блэк задрал голову. Над ним высоко парили крупные гладкие камни, излучающие яркий голубоватый свет. Могучие скалы, видневшиеся вдалеке, простирались в вышину и там же смыкались друг с другом, образуя неизмеримо огромный купол, который целиком закрывал собой небо. Если оно здесь вообще есть…
Блэк наугад зашагал между глыб в надежде найти выход отсюда. Со всех сторон до него доносился странный гул, в котором словно смешался вой ветра с неразборчивым шепотом. Странное ощущение одолевало Блэка — будто он имел некую связь с этим местом, с этими глыбами. Казалось, стоит ему приказать, и все они рассыпятся на мелкие камешки.
С этими мыслями Блэк остановился и навел руку на одну из глыб. Неожиданно он почувствовал, как из его ладони выплеснулась сила, и спустя мгновение глыба вдребезги разбилась. Блэк изумленно установился на свою руку, как вдруг она начала обрастать камнем и вскоре превратилась в огромную палицу. Почуяв еще больший прилив сил, Блэк протянул другую руку к одному из парящих над ним светящихся камней и, притянув его к себе, разбил ударом палицы.
Камень раскололся на множество кристаллов, которые спустя мгновение перестали излучать свет. Блэк подобрал один из них и наконец увидел свое отражение.
— Что за… черт, — вырвалось у него.
Его лицо было испещрено множеством трещин. На подбородке, скулах и над бровями проступали золотые наросты. Глаза его походили на два раскаленных уголька. Собственный внешний вид напомнил Блэку одного громилу из Черного Дракона, которым вечно бахвалился Кано. Тот также мог управлять камнями одной лишь силой мысли, вызывать землетрясения, и выглядел он аналогичным образом. Как же его звали…
— Невероятная иллюзия, — протянул Блэк, убеждая себя в том, что этот таинственный мир заигрывает с ним, пытается обмануть его разум. Но не тут-то было — на подобное он не купится!
Продолжая вспоминать имя громилы, Блэк снова пошел вперед. Если тот недоумок был здесь и смог выбраться, для него это не должно составить большого труда.
***
Небольшой отряд Лин Куэй на ледяных драконах вот уже несколько часов мчался на север. Они летели, выстроившись ромбом — два дракона в центре и по одному спереди и сзади. Между центральными драконами располагалась маленькая металлическая камера без окон, которую они тащили за собой на цепях. Летевший впереди дракон беспрестанно выдыхал из пасти большие клубы пара, который целиком покрывал остальных — со стороны они должны были выглядеть как быстро несущееся облако.
Наконец конвой достиг Арктики. Долгое время они блуждали над океаном, пока не набрели на небольшой одинокий остров, достаточно отдаленный от берегов. Конвой пошел на снижение. Не приземляясь на остров, они спустили камеру на заснеженную каменистую равнину, после чего отцепили ее. Один из воинов Лин Куэй сбросил рядом с камерой большой мешок. Другой воин выстрелом из лука сбил замок, закрывавший дверцу камеры. После этого отряд быстро унесся прочь.
Камера с громким скрипом распахнулась, и наружу вышла находившаяся в ней узница — Фрост. Она долго смотрела вслед улетающему отряду, после чего подошла к мешку и развязала его. Внутри лежала провизия на несколько дней.
— Решил продлить мои страдания, ублюдок? — вскрикнула Фрост.
Со все силы она пнула мешок, отчего тот рухнул набок. Быстрым шагом она добралась до берега острова. Обойдя его целиком, Фрост поняла, что ее окружали лишь темные воды и льды. Ни других островов, ни проплывающих вдалеке кораблей. Ничего.
Фрост вернулась к камере и залезла в нее, чтобы спрятаться от бушующего ветра. Она принялась медитировать, чтобы успокоиться. В какой-то момент Фрост начала непроизвольно произносить имя. Имя того единственного, кто мог прийти на помощь. Имя того, кто не раз умирал, но возвращался вновь. Имя того, кто называл ее… лучшей ученицей.
***
— Мое настоящее имя — Геʼом Ала Санди, — начал Катрок свою исповедь. — И я не должен был появляться на свет.
Отпустим подробности моего рождения. Моя мать оставила меня, новорожденного младенца, на крыльце первого попавшегося дома, после чего исчезла навсегда. В этом доме жил одинокий кузнец. И он принял меня, как родного сына.
С ранних лет я начал помогать отцу в кузнице. Для меня это было лучшим занятием на свете. Со временем до меня дошла молва, что я подкидыш. Но это не меняло ничего — я любил отца всем сердцем. И вот, однажды, когда мне было уже двадцать, я лишился его… В тот день бушевал сильный шторм. Мы как обычно работали, никакой шторм не был нам помехой. Неожиданно в кузницу вломился, как мне тогда показалось, человек в доспехах. Прежде чем мы успели что-либо предпринять, он молниеносно сблизился с отцом и убил его. Я схватился за только что изготовленную косу и хотел было атаковать его, как вдруг у него из руки выскочила крутящаяся пила, и он лишил меня руки.