Тысячи лет я провел во сне. Многое произошло за это время, и я уже успел прийти в оцепенение от того, что смог разузнать за пару часов бодрствования. Моя родная Эдения опустошена и присоединена к Внешнему Миру. Вся моя семья мертва. И, похоже, я последний живой эдениец в этом мире… Я потерял все.
Но вот я стою перед вами, мирными жителями Внешнего Мира. Не могу представить, сколько войн и лишений пережили вы и ваши предки. Теперь вы потеряли своего императора, Коталь Кана — достойного, справедливого правителя, насколько мне известно.
И я задаюсь вопросом — быть может, это судьба? Вам нужен правитель, который будет защищать вас от войн и невзгод. Мне нужен народ, которому я бы мог посвятить жизнь. Если вы дадите свое благословение, я с гордостью встану во главе Внешнего Мира!
Слова Тейвена были встречены бурными овациями. Внешнемирцы громче прежнего скандировали его имя.
— Спасибо вам! — Тейвен просиял улыбкой. — Я благодарен каждому внешнемирцу за оказанную мне честь. Но давайте отложим коронацию. Для начала поможем всем нуждающимся и восстановим столицу!
Вновь зазвучали одобрительные возгласы. Неожиданно из толпы раздался вопрос:
— А в каких отношениях мы теперь будем с Земным Миром?
По начавшемуся ропоту Тейвен понял, что вопрос беспокоит многих.
— Я разговаривал совсем недавно с земными воинами, — сказал он. — Любезности от них было мало, но их можно понять, Дэйгон учинил немало бед их миру. К тому же, они остановили Армагеддон, это правда. И все же, если кому-то из вас есть что сказать, прошу подняться на трибуну.
Тейвен увидел движение в толпе. Люди расступались перед женщиной, идущей в сторону трибуны.
— Мне есть что сказать, — произнесла она. — Мое имя — Ли Мей.
— Хорошо, Ли Мей, — отозвался Тейвен. — Прошу.
Под полную тишину толпы Ли Мей поднялась на трибуну.
— Спасибо за предоставленное слово, — начала она. — Меньше всего мне хочется объявлять Земной Мир нашим врагом. Но то, что произошло здесь, в З’ункаре… такое нельзя простить, а уж тем более забыть! Сначала земляне упускают амулет Шиннока, который обещали хранить. Теперь они не смогли удержать в тюрьме этого выродка Кано. И за их ошибки расплачиваемся мы!
Пора принять меры против вмешательства землян в нашу жизнь. Проникновение во Внешний Мир без разрешения должно караться смертью. Нужно восстановить Ямы Плоти, принудим к службе всех сильных магов. Если хоть малейшее зло из Земного Мира вновь вторгнется на наши земли, мы ответим тем же — нашлем чудовищ, стихийные бедствия, болезни на их жителей. Пусть познают нашу боль!
К удивлению Тейвена, внешнемирцы все как один поддержали слова Ли Мей громкими возгласами.
— Что ж, если вы одобряете такую политику, — произнес Тейвен, — мы позаботимся о том, чтобы изолироваться от Земного Мира. Но все эти меры против них… все это нужно еще обсудить.
Ли Мей приблизилась к Тейвену и сказала так, чтобы слышал лишь он:
— Пойми, сын Аргуса. Недалек тот час, когда Земной Мир решит завоевать наши земли и подчинить нас. Изолироваться мало… Мы должны быть готовы к войне.
***
Видевшая десятый сон Джеки подскочила в кровати от звонка в дверь.
— Какого… — выговорила она, взглянув на часы. Три часа ночи.
Пока Джеки надевала теплые штаны с кофтой, раздражающий дверной звонок все настойчивее бил по ушам. Она тихо подошла к двери и прильнула к глазку. Нежданным гостем, продолжавшим жать на звонок, оказалась девушка в черной куртке с накинутым на голову капюшоном. Сквозь его края выглядывали светлые волосы, мокрые от дождя. Джеки распахнула дверь.
— Кэсси? — удивилась она. — Что ты делаешь ночью на улице?
— Ищу неприятности, похоже, — Кэсси едва стояла на ногах. — Привет.
Схватив гостью за плечи, Джеки затащила ее в дом.
— Ты извини, что я… посреди ночи, просто… попала под дождь, а ты как раз рядом тут.
Джеки сняла с Кэсси мокрую куртку, после чего отвела ее на кухню и усадила за стол.
— Держи, — Джеки дала ей полотенце. — Хочешь пить? Алкоголя нет, сразу говорю.
— Что, по мне видно, что я пила? — усмехнулась Кэсси, вытирая волосы.
— Видно? От тебя, должно быть, за милю несет.
Джеки подала Кэсси стакан воды со льдом. Та осушила его за пару глотков.
— Как там дядя Джакс? — спросила Кэсси. — Можно еще воды?
— Конечно, — Джеки взяла у нее стакан. — У папы в кои-то веки дела стали лучше. Рэйден исцелил его, насколько смог. Дышать ему по-прежнему трудно, но уже нет нужды во всей этой громоздкой аппаратуре.
— Это отличные новости… Такеда на связь не выходил?
Джеки мгновенно переменилась в лице.
— Нет, — помолчав, ответила она. — И такое ощущение, что уже не выйдет. То ли он придуривается, то ли действительно забыл, что мы были в отношениях.
— Возможно, он еще не отошел от всего произошедшего, — отозвалась Кэсси.
— Думаю, не в этом дело. А в той его встрече со Старшими Богами. Когда он вернулся, его… как будто подменили. Понимаю, против их воли не попрешь. Хотя нет, не понимаю — какого черта это поручили именно ему! Но Такеда тоже молодец, мог хотя бы быть на связи… И вообще, я боюсь, что он может свихнуться подобно прежнему Рэйдену.
— Не дрейфь, не свихнется. Даже если такое произойдет — мы надерем ему задницу.
— Верно, — ухмыльнулась Джеки. — Как дела у твоего папы?
Кэсси отвела взгляд и уставилась куда-то вниз.
— Сама не знаю, как у него дела, — заговорила она. — Похоже, смерть мамы сломила его бесповоротно. Сказал недавно, что собирается расторгнуть контракт с киностудией. Больше не хочет снимать… Купил себе мотоцикл, которые раньше терпеть не мог. Сейчас колесит где-то по штату, один. Сначала я обиделась на него, но… потом решила, что это к лучшему. Его траурная мина, постоянное молчание… все это стало совсем невыносимо.
— Ему просто нужно время, — Джеки опустила руку на плечо Кэсси.
— Я понимаю. Просто немного раздражает его эгоизм… Он будто не замечал или не хотел замечать, что мне тоже тяжело! Думала, алкоголь поможет мне забыться, но черта с два. Столько раз я мысленно винила маму в том, что ей было не до нас. А теперь… даже не могу сказать ей, как я сожалею…
Не сдержав слез, Кэсси схватилась за лицо. Джеки стиснула ее в объятиях.
— Мне… мне так жаль, — выговорила Кэсси сквозь плач.
— Не вини себя, — Джеки прижала ее голову к своей. — Она бы не хотела, чтобы ты терзала себя.
Какое-то время они не выпускали друг друга из объятий. Плач Кэсси постепенно утихал.
— Знаешь… — тихо сказала она. — Раньше я не замечала, что у тебя такая упругая грудь.
— Протрезвей для начала, а то не встанет, — отозвалась Джеки.
Девушки пристально посмотрели в глаза друг другу, после чего громко рассмеялись. Понурое выражение лица Кэсси наконец сменилось на более веселое.
— Идем-ка спать, — сказала Джеки. — Я постелю тебе в гостиной. Утром пойдем на тренировку — надо выбить из тебя все дерьмо.
— Есть, мэм, — ответила Кэсси, приставив ладонь к виску. — Люблю тебя, сучка.
— И я тебя, синеглазка.
***
Такеда находился в своих покоях. Он медитировал в стремлении обострить свои чувства, в особенности — слух. Сидя с закрытыми глазами, Такеда пристально вслушивался. Его окружали сотни разнообразных звуков, но он пытался концентрироваться лишь на тишайших. Сквозь раскаты грома и шелест ливня не так-то просто было выловить хоть что-то… Разговоры воинов, охранявших вход в храм — слишком близко. Щебет птиц, прячущихся среди скал от дождя — уже лучше. И что-то еще… Что-то в небе.
Не успел Такеда сконцентрироваться на таинственном звуке, как вдруг тот перерос в оглушительный треск молнии — этот звук уже был ему до боли знаком. На мгновение он решил, что ошибся, но тут зазвучали быстрые шаги одного из воинов, спешащего в его покои. Поднявшись на ноги, Такеда сунул за пояс рукоять Сенто и вышел в коридор.
— Мастер Такахаши! — позвал воин, бегущий в его сторону.