Вслед за гвардейцем я поднялся по лестнице, миновал зеркальный коридор и вступил в большую мраморную галерею. В дальнем конце на троне вальяжно раскинулся молодой Лоренцо, окруженный улыбавшимися льстецами. С первого взгляда я оценил высокомерное и глупое выражение лица нового правителя, и мое сердце болезненно сжалось. Но отступать уже было некуда, я преклонил перед ним колени и, припав к его ногам, увидел, как он открыл первую страницу. Мысленно я видел то, что он сейчас читал: слова, обращенные лично к нему:
«Те, кто стремится завоевать благосклонность правителей, в большинстве своем стараются предлагать им то, что сами высоко ценят, или то, что, по их наблюдениям, более всего радует правителя. Желая сейчас лично предоставить вашей светлости некоторые доказательства моей преданности, я не нашел среди моего имущества ничего более драгоценного и высоко ценимого, чем знания о деяниях великих людей, кои приобрел за годы службы, размышляя о современных делах и продолжая изучать уроки древней истории…»
Он начал зевать, не дочитав до конца даже первую страницу, и я смирился с неудачей. Но вдруг Лоренцо поднял глаза. Что случилось? Неужели одна из моих блестящих фраз поразила воображение правителя?
Увы, нет… его взгляд оторвался от книги и устремился вдаль… Обернувшись, я увидел, что гвардеец привел в зал двух гончих — поджарые стройные создания, рвущиеся с поводков.
— Великолепно… — прошептал правитель и, отбросив в сторону книгу, стремительно направился к собакам.
Никем не замеченный, я молча отвесил поклон и удалился. Быстро проходя по коридору, в одном из настенных зеркал я увидел собственное отражение. Оттуда мне улыбнулся маленький лысеющий человек. Его улыбка — слабая, горькая, саркастическая, но не лишенная веселья. «Я должна смеяться над несправедливостями этого мира, — говорила его улыбка, — потому что без смеха мне осталось бы только плакать».
Спустившись по лестнице, я пересек двор и вышел на улицу. Духота навалилась на меня вместе со зловонным воздухом. Виа Ларга заполнена толпами несчастных бедняков. Поглядев на них, я укоризненно покачал головой. С чего это я вообще ожидал правосудия или справедливости от мира, населенного таким сбродом? Люди эгоистичны, трусливы, алчны, легковерны и глупы. В момент внезапного просветления я увидел перед собой будущее. «Рассуждения» гниют нечитаными; «Государь» сгорает на кострах, хотя его тайно изучают взошедшие на трон владыки; мое имя становится символом порочнейшего цинизма.
Вздохнув, я возвел глаза к небу. Фортуна улыбнулась мне сверху; она усмехнулась, презрительно фыркнув мне в лицо.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Этот роман основан на исторических фактах. Леонардо действительно трудился под покровительством Борджиа в 1502–1503 годах; в тот же самый период Макиавелли находился в Имоле, Чезене и Сенигаллии; существуют также свидетельства того, что Макиавелли и да Винчи вместе работали над проектом Арно. Даже Доротея является реальным персонажем, и также всем известно, что ее похитил Борджиа и она исчезла на пару лет, потом в 1503 году ушла в монастырь, а в итоге обосновалась в Венеции со своим законным супругом. Взаимоотношения между этими четырьмя героями во многом являются творческим вымыслом, хотя одержимость Макиавелли личностью Борджиа имеет обширное документальное подтверждение не только в «Государе», но и в его отчетах, посылаемых в Синьорию из Романьи и Рима.
Я старался по возможности использовать исторические факты и материалы первоисточников даже в тех главах, где много творческого вымысла. К примеру, Макиавелли действительно в семнадцатилетнем возрасте забрал для своего отца переплетенный экземпляр «Истории Рима» Ливия и действительно заплатил за него три бутылки вина и бутылку уксуса. На всем протяжении повествования встречается множество подлинных подробностей, из которых упомяну только еще парочку: Борджиа действительно отдал Леонардо меховой плащ, подаренный ему королем Франции, а Макиавелли, будучи в Имоле, также заказал себе новую накидку, каковую ему и прислали из Флоренции наряду с ящиком дорогого вина.
Стиль общения Макиавелли основан на его книгах и поэтических произведениях, а главное — на его весьма откровенной и остроумной переписке. (Непосредственно из его писем взяты несколько наиболее ярких фраз Бьяджо Буонаккорси.) Стиль общения Леонардо создан на основе его тетрадей, которые помогли мне найти подлинные авторские фразы и вставить их в данный роман. Поскольку от Борджиа не сохранилось практически никаких письменных документов, то стиль его общения основан на творческом воображении. Реплика о том, что «земля горит», является, однако, прямой цитатой из отчета Макиавелли, что придает размышлениям и лексикону Борджиа своеобразный оттенок. Еще более напыщенно звучит описание выданного Леонардо охранного документа, который также является примером подлинного стиля герцога.