Рот мой невольно открылся, но я удержал вертящиеся на языке слова. Как же он узнал об этом? То письмо было написано семнадцать лет тому назад, еще до того, как я перебрался в Милан.
Похоже, он прочел мои мысли и продолжил, склонившись ко мне:
— Маэстро Леонардо, я имею шпионов повсюду. Должен иметь… дабы завоевать и удержать власть. — Его зеленые глаза сверкнули. — Aut Caesar aut nihil[19] — таков мой девиз.
Быть либо Цезарем, либо ничем. Изрядные амбиции.
— Вы хотите творить чудеса, — предположил я.
— Точно! — он ухмыльнулся. — Хочу творить чудеса. Разве можно стремиться к менее возвышенной цели?
— Мой отец сказал бы, что если понизить планку ожиданий, то с большей вероятностью можно достичь поставленной цели.
— Да, мой отец мог бы, вероятно, сказать то же самое.
— Но ваш отец, мой господин, стал Папой… а мой остался простым нотариусом.
— Что делает ваше восхождение к славе еще более впечатляющим.
Я взглянул на него с внезапным невероятным пониманием. Какой странный поворот принял наш разговор.
— Мое восхождение к славе?
— Вы только что отказались от приглашения его христианнейшего Величества. А между тем многие лорды и принцы не посмели бы даже подумать о таком.
— Вы полагаете, мой господин, я совершил ошибку?
— Нет. Я полагаю, что вас ждет великое будущее. Возможно, нас двоих ждет великое будущее…
Нас двоих?
Борджиа процитировал на латыни какого-то древнего автора: «Александр и Аристотель учились друг у друга». Я посмотрел ему в глаза. Он взял меня за руки:
— Какое удовольствие и честь для меня познакомиться с вами, маэстро Леонардо.
Я начал говорить ему про то, какое удовольствие и честь для меня знакомство с ним, но он оборвал меня:
— Я должен идти… иначе короля удивит мое отсутствие. Я дам о себе знать. Не знаю точно, когда именно, но так оно и будет. Когда я буду в состоянии сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Когда я вышел из трапезной, герцог Валентинуа уже сидел верхом на лошади. На том превосходном животном с отливом цвета слоновой кости. Он махнул мне рукой на прощание, и лошадь легкой трусцой направилась к монастырским воротам.
— Возможно, ваше превосходительство, мне придется покинуть Милан, — повысив голос, произнес я. — Если…
— Не беспокойтесь, — откликнулся он. — Я найду вас. — Лошадь пустилась рысью. — Я пришлю вам особый знак.
9
Имола, 28 ноября 1499 года
ЧЕЗАРЕ
Сквозь забрало — серое марево. В моих ушах — барабанная дробь дождевых капель по металлу.
Я снял шлем. Оглянулся. За мной — десятитысячное войско. Наемники — гасконцы и швейцарцы. Множество итальянцев под командованием Вителлодзо.
Я проехал по залитым дождем улицам. Мимо ликующих горожан. Их глаза озарены светом благодарности. Я избавил их от жестокой тирании. Они ее ненавидели, поэтому приветствовали меня с любовью.
Тиранию олицетворяла Катерина Сфорца. Поразительная Амазонка. Кровожадная полногрудая самка. Я пока не знаком с ней… но знал, какие истории о ней рассказывали.
История первая. Оборона замка — осаждающая армия угрожала ее детям. «Давайте, убейте их! — воскликнула она, потом задрала юбки, обнажив женское естество, и заявила: — Глядите, у меня имеется кузница для отливки новых отпрысков».
История вторая. Ее второго мужа зарезали прямо у нее на глазах. Она привела солдат в тот квартал, где жили убийцы, и приказала убить всех живущих там. Женщин. Детей. Стариков. Всех до единого. И намеренно задержавшись, лично убедилась, что не осталось даже раненых.
О ней ходило множество историй… но суть их уже понятна.
Народ сдал город, однако замок мне придется взять самому. Эта Амазонка заперлась внутри. Она-то так просто не сдастся.
Ликование сменилось воплями. Благодарные взгляды стали испуганными. Я оглянулся: что же случилось?
Проклятые швейцарцы. Надругательство и разбой. Поджоги и разрушение. Насилие и убийства.
Я призвал французских офицеров. Они беспомощно пожали плечами:
— Мы не в силах управиться со швейцарцами.
Тогда я воззвал к Вителлодзо. Он также покачал головой:
— Солдаты есть солдаты. Пусть себе порезвятся.
— Нет! — взревел я. — Вы обязаны управиться со своими войсками. Иначе сами ответите за их преступления.
Я приказал вызвать командира швейцарцев. Приказ прошел по офицерскому составу сверху донизу. И вернулся обратно — швейцарский командир занимался тем же. Надругательством и разбоем. Поджогами и разрушением. Насилием и убийством.