— Томмазо и Салаи не являются моими слугами, — пояснил я. — Они мои ученики и помощники. Да и сам я предпочитаю жить в небольших комнатах, в них мне лучше думается.
Мы втроем провели утро, распаковывая вещи. Я еще выкладывал книги на буфет, когда услышал легкий стук в дверь. Открыв ее, я встретил внимательный взгляд седовласого изящного господина в неброском наряде. В глазах этого обладателя румяных щек и носа картошкой светилась почтительная доброжелательность.
— Имею ли я удовольствие адресоваться к маэстро Леонардо да Винчи?
Я пригласил его в комнату, и он представился как Франческо Содерини, епископ Вольтерры и посланник правительства Флоренции. Эту фамилию я где-то слышал, хотя не вспомнил, где именно и в каких обстоятельствах. И тем не менее клирик и политик… непонятно, чем я заслужил визит столь важной персоны?
Салаи по моей просьбе принес нам вина, и епископ расположился в наиболее удобном кресле.
— Ах, у меня до сих пор ноет все тело! — пожаловался он. — Очень длинна, знаете ли, дорога из Флоренции.
Я согласно кивнул и улыбнулся, ожидая продолжения его речи.
— М-да… значит, сейчас, как я слышал, вы трудитесь на герцога Валентинуа? — тон епископа внезапно стал неприятно фамильярным.
— Верно.
— Могу ли я поинтересоваться, в каком качестве?
— В качестве военного инженера его светлости.
Епископские губы исказила усмешка; голова начала ритмично покачиваться, словно под музыку марширующего духового оркестра.
— Ну конечно… Значит, вы не видите никакого противоречия в данной должности?
— Противоречия?
— Маэстро, если герцог нападет на Флоренцию, на ваш родной город, как он и угрожал только вчера в моем присутствии… что вы испытаете при этом?
Я немного помолчал. Такими вопросами я не задавался…
— Я предпочел бы, чтобы этого не случилось.
— Нет. Мне представляется, что ваши чувства могут быть довольно сложными.
Должен ли я любить Флоренцию? Противоестественно ли отсутствие патриотизма?
— И все же, я надеюсь, что вас достойно вознаградят за любое… — Он откашлялся. — Чувство вины, каковое вы можете испытывать.
Почему я должен любить Флоренцию? Что сделала Флоренция для меня?
Я уже собрался ответить, но епископ упреждающе поднял руку:
— Маэстро, я ни в коей мере не собирался вас обидеть. Не собираюсь читать проповеди… но мне хотелось предложить вам некий способ служения вашей любимой родине, пока вы служите вашему новому покровителю.
— Что вы подразумеваете?
Он подразумевал предложение шпионить за герцогом. Ему хотелось, чтобы я присылал флорентийской Синьории отчеты обо всех моих разговорах с герцогом, поставлял достоверные сведения о чаяниях и намерениях герцога, о его планах и передвижениях. А мне хотелось ответить отказом. Хотелось предложить этому епископу избавить меня от дальнейшего общения с ним.
Шпион, крадущийся во мраке… шпион, двуличье и обман…
Я уже готов был высказаться, но Содерини проворно поднялся с кресла и, подойдя, похлопал меня по плечу. Видимо, он полагал, что дельце сделано, что я согласен на его предложение.
Франческо Содерини… вдруг я вспомнил, где слышал недавно это имя. А он уже открыл дверь и поклонился с самодовольным видом…
— На днях меня спрашивал о вас Вителли Вителлодзо, — заметил я. — Он, кажется, страстно желал с вами познакомиться.
Розовые щеки епископа приобрели оттенок прошлогоднего снега.
Тем же вечером меня пригласили к герцогу. Мне подумалось, что с нашей последней встречи он заметно изменился: исчез бесшабашный юноша, его место занял более суровый и ожесточенный человек. Он похудел, а его борода стала гуще. Не изменились, правда, его обаяние и врожденное изящество, хотя и выглядел он теперь более изысканно.
Словно нацепил маску… подобную той, что приходится носить мне самому…
— Мой господин, вы достигли величия с нашей последней встречи.