Наконец-то он смог принять себя таким какой он есть и убедиться в своих чувствах. Сейчас Джону не мерещился отец, готовый выпрыгнуть из любого угла комнаты и собственноручно придушить своего сына. Он понял, что всё это было лишь в голове из-за того, что он слишком долго пытался накрутить и обмануть самого себя. К чему это привело? К нервному срыву и галлюцинациям. Рано или поздно все последствия человеческой деятельности дают о себе знать. С врачебной точки зрения Джон понимал, что ему необходима психологическая помощь, а с другой – не мог открыться чужому человеку. А что если…
— Шерлок… — промямлил Джон в грудь Холмса.
— М? — отозвался тот, нехотя поднимая голову с белокурой макушки.
— Можешь кое–что сделать для меня, пожалуйста? — прижимая к себе Шерлока как можно сильнее, прошептал Ватсон, лишь бы не смотреть ему в глаза.
— О чём ты? — осведомился Холмс, пытаясь засунуть плохие мысли в самую дальнюю часть головного мозга.
— Сходи со мной на приём к психологу, потому что один я не справляюсь… — Шерлок облегчённо выдохнул. — Я просто молчу, а это неправильно.
— Конечно, схожу, никаких проблем, — поглаживая юношу по голове, произнёс Холмс. — Когда следующий приём?
— Через два дня…
— Не хочешь переодеться, — всё ещё обнимая одной рукой юношу за талию, а другой, поглаживая его по волосам, решил узнать Шерлок. — Просто, мы насквозь промокли.
— Ты как всегда прав, — улыбнулся юноша, только сейчас заметив, что Шерлок тоже промок из-за него. Его футболка была в мокрых пятнах, а с самого Джона стекала вода, уже образовав достаточно приличную по размеру лужу.
Переодевшись в чистую и сухую одежду, Шерлок предложил прогуляться. Джон с животрепещущим детским азартом согласился. Нужно было подышать свежим воздухом, а то мысли, заточенные в четырёх стенах, чуть не вылились в очередную катострофу.
В парке Холмс взял Джона за руку, не обращая внимания на косые взгляды прохожих. Ватсону было всё равно. Его совсем не заботило мнение окружающих. Главное, что Шерлок находился рядом, а больше для счастья ничего и не надо. Он лишь сильнее сжал тёплую ладонь, следуя вдоль парка за своим парнем.
Только сейчас, приобретя любовь, Джон стал замечать вещи, на которые раньше не обратил бы ни малейшего внимания. На улице стоял конец июля. Всё кругом было залито зелёной краской, а наверху расстилалось голубое небо, не имеющее ни одного облачка. В белых клумбах, на которых были выгравированы какие-то узоры, росли цветы. Они были настолько прекрасны и индивидуальны, что у Джона перехватило дыхание от красоты. Возможно, будь он сейчас без Шерлока, то просто прошёл бы мимо, слушая музыку и, не обращая на изящную красоту природы должного внимания.
Джон шёл в одну ногу с Шерлоком, прижимаясь к нему как можно плотнее, словно хотя слиться с ним. Холмс лишь мило улыбался и целовал юношу в макушку.
— Как насчёт парка аттракционов, — неожиданно предложил Шерлок.
— Аттракционы и ты? — искренне изумился Джон, остановившись на месте и, вырвав руку из ладони Холмса.
— Считаешь меня занудой? — состроив недовольно–обиженную гримасу, спаясничал Холмс.
— Нет. Конечно нет! — стал оправдываться Джон, понимая, что сморозил чушь. — Просто… Ты и аттракционы — несовместимые вещи… по-моему. Ты выглядишь очень взрослым, серьёзным человеком, которому нечуждо веселье такого типа.
— Я стал взрослым после случая на вечеринке… А сейчас мне всего шестнадцать лет, поэтому давай проведём нашу молодость, которая с нами не навсегда так, как хочет наша душа, а не так, как закреплено в строгих рамках стереотипов и многой другой ерунды, — Шерлок прекрасно понимал, что у Джона, в отличие от него, не было детства, не было вечерних прогулок с родителями на велосипедах, не было походов в парк аттракционов, он никогда не пачкался в сладкой вате, поэтому пока не поздно, Холмс принял решение вернуть юношу на один день в детство. — Бежим, пока не образовалась очередь, — схватив Ватсона за руку, Шерлок побежал к свободной кассе, утягивая юношу за собой.
Купив билеты на все аттракционы, парни, с детским блеском в глазах, отправились дурачиться. Весь день они провели в парке. За это время Шерлок успел измазать Джона в сладкой вате и сфотографировать его перед тем, как юноша, стянув с палочки остатки своей ваты, побежал вслед за Холмсом. Ему удалось догнать брюнета, но вместо того, чтобы измазать Шерлока в ответ, Джон лишь поцеловал парня. Дальше, сидя на лавочке, Холмс заботливо отмывал лицо Ватсона влажными салфетками. И Джон предупредил его, что в следующий раз пощады он не дождётся. На что брюнет ухмыльнулся и, вытащив новую влажную салфетку, продолжил вытирать лицо юноши.
За весельем мальчики и не заметили как наступил вечер. По улице передвигался лёгкий морозец, как бы напоминая людям, что до восхода солнца теперь главенствует он. Постепенно, прохожие стали покидать парк. Оставались лишь единицы.
Они сидели в ночном парке на прохладной траве, поджав колени, и наблюдали за небом, что было усыпано множеством звёзд. Каждая звезда, как и человек, уникальна по-своему, пусть космос и скрывает их уникальность. Шерлок слегка заёрзал, а после уложил голову Джону на колени. Ватсон вытянул ноги, чтобы Шерлоку было удобней и стал перебирать его кудри. Они такие мягкие и такие… родные, как и сам их обладатель. Самый родной и любимый человек во всём мире. Он благодарен ему за всё. Именно Шерлок не дал ему сломаться. Он кардинально перевернул его жизнь вверх дном. Этот человек дал понять, насколько жизнь бывает прекрасна и что сдаваться на полпути нельзя, даже если тебе чертовски трудно, потому что это испытание, которым жизнь проверяет тебя на прочность. А если она дала тебе такое испытание, значит знала, что ты выдержишь.
— Шерлок… — проговорил Ватсон в пустоту, привлекая внимание.
— Ммм, — отозвался тот.
— Я люблю тебя, — продолжил Джон, но уже, склонив голову и смотря Шерлоку в глаза.
— Я люблю тебя, — прижимая к губам ладонь Ватсона и невесомо целуя, прошептал Холмс.
***
Джон вошёл в здание и взял Шерлока за руку, а другой постучал в дверь, перед тем как войти внутрь.
— Здравствуйте, мисс Милтон. Вы не против, если на нашем сеансе будет присутствовать мой…друг? — застеснявшись, спросил Ватсон. — Так Вы сможете узнать от меня куда больше информации.
— Проходи, Джон и… — девушка сделала паузу, чтобы Ватсон представил своего друга, но тот видимо так растерялся, что вовсе утратил способность соображать.
— Меня зовут Шерлок, мисс, — славу богу, хоть у кого-то работали мозги.
— Редкое имя, — кладя какие-то бумаги на стол и присаживась в кресло, заметила психолог. — Джон, присаживайся, чего застыл на пороге?
Шерлоку пришлось пихнуть Джона в плечо, чтобы тот наконец перестал «изображать» себя статуей.
— Да-да, извините, — опомнился он, ведя за собой Шерлока, руку которого так и не отпустил.
— Расскажи ей всё, что когда-то рассказывал мне, — прошептал Холмс на ухо Джону. Юноша кивнул, мысленно собирая всю свою смелость.
Собравшись с духом, Джон шумно выдохнул и поведал психологу всю историю своей жизни. Сказать, что девушка оказалась в шоке – ничего не сказать. Мисс Милтон еле сдерживала слёзы. Первым это заметил Шерлок, прекрасно её понимая. Услышать от подростка такую историю очень тяжело, а если ещё знать, что однажды он совершил попытку суицида, то становится тяжелее вдвойне. Заметив, что Джон сдерживает слёзы, Холмс встал со стула и присел на подлокотник кресла, в котором сидел юноша, обхватив того за плечи. Джон, чувствуя поддержку, сразу положил голову на плечо Холмса. Теперь, когда Ватсон рассказал всю правду, мисс Милтон наконец догадалась почему юноша не хотел делиться с ней чем-то личным, сокровенным. Это было для него чем-то несво́йственным. Он не горел желанием общаться с чужими людьми. Лишь единицы могли привлечь его внимание. И эти единицы проходили суровый отбор: в них не должно было быть ничего общего с отцом. Ники — энтузиаст, который может подарить хорошее настроение на весь оставшийся день, но при этом не потребовав ничего взамен, а отец наорёт, испортит настроение и обвинит тебя во всех своих бедах. Шерлок — дарил и продолжает дарить заботу, любовь и чувство защищённости, отец — ничего. С Майком он дружит с детства и знает, что он хороший человек, на которого можно положиться. Сложим кусочки пазла: все они — полные противоположности отца.