Дарвин, наспех просмотрев черновик перевода, писал Грею в июне 1862 года: «Руайе, похоже, одна из самых умных и странных женщин в Европе: деист и ненавидит христианство и заявляет, что естественный отбор объясняет мораль, природу человека, политику etc.» Она делает любопытные намеки и говорит, что напишет об этом книгу». Месяц спустя он жаловался Гукеру, что переводчица бесчинствует: во всех случаях, когда он говорил, что мы чего-то не знаем, Руайе от себя безапелляционно добавляла: «а на самом деле это так-то и так-то». Для второго издания он искал другого переводчика, не нашел, опять пришлось работать с Руайе, она критику не приняла, а когда выходили следующие издания, отказывалась вносить правку, так что Дарвин долго мучился, пока не нашел нормального переводчика.
12 августа с Эммой и Леонардом поехали в Саутгемптон к Уильяму, там застряли — Эмма умудрилась подцепить скарлатину, лишь 1 сентября попали в Бармут, где ждали остальные дети с прислугой и временной гувернанткой. Камилле Дарвин, собравшись с духом, написал, что в ее услугах пока не нуждаются; позднее, когда Хорас поправится, ее попросят вернуться. «Но я надеюсь, что к тому времени мы отучим его вести образ жизни инвалида. Бедный маленький человечек, он часто плакал, когда пытался и не мог написать Вам. И не удивительно, ибо ничто не могло бы превзойти Вашу доброту к нему». Дети были здоровы, Эмма оправилась быстро, глава семьи чувствовал себя хорошо, но на лице высыпала экзема, было больно бриться, жена посоветовала отпустить бороду. Осенью он писал «Изменения», отвлекаясь на росянку, и убедился, что у нее есть «аналог нервной системы животных»: тронешь иголкой щупальце — реагирует стебель. Описывать это он боялся — на смех подымут.
Генриетта изучала кошек: «Грейси оставила котенка Жулика, когда ему был месяц, я предполагаю, потому, что у нее не было молока, она была очень худая, и она бросила его, и мы слышали его ужасно громкое мяуканье из подвала. Жулик хотел играть с матерью, а она отталкивала его; только к ночи она позволила ему залезть к ней в корзинку и ласкаться к ней, сколько он хотел, хотя он не пробовал сосать ее. Со следующим котенком она была очень хорошей матерью… Кот, что был у нас в Илкли, имел обыкновение сосать собственный живот, когда был счастлив, точно так же, как ребенок сосет большой палец…» Ее отец проводил опыты с котятами: «В течение первых девяти дней, пока у котят глаза закрыты, они, видимо, совершенно глухи; я громко стучал и звенел кочергой и лопаткой для угольев у самой головы котят во время их сна и когда они бодрствовали, но это не производило на них никакого впечатления. При таком опыте не следует громко кричать им в ухо, потому что даже во сне котята крайне чувствительны к движению воздуха». Любопытно, что он никогда не пытался держать в доме диких животных, хотя наблюдения за ними могли быть полезны. Может, считал, что наблюдать их имеет смысл только в естественных условиях. Грею: «Как жаль, что никто не держит много обезьян, полусвободных, и не изучает их общение!»
Уильям в свободное от банковских дел время занимался ботаникой, написал статью об орешнике. Генриетта завела подругу из соседней деревни, гостила у нее. Бесси вдруг изъявила желание ходить в школу, родители были счастливы, записали ее в школу мисс Буб в Кенсингтоне. Леонард посещал школу Рида, с октября к нему присоединился Хорас. Неожиданно приехала Камилла Людвиг, просила денег, ей подарили 200 фунтов, но в доме оставить не согласились. Приезжали погостить офицеры с «Бигля», на следующий день после их отъезда, 21 октября, Дарвин перенес тяжелейший приступ рвоты и болей, заметил, что после шумного вечера с гостями ему хуже, с тех пор старался приглашать людей только по утрам. Работа шла тяжело. Продолжал мучиться главным вопросом: «Что же, черт возьми, заставляет хохол появиться на голове петуха?» А Грей, Гукер и другие корреспонденты долбили его из-за «Происхождения видов»: да, мы согласны, все живое произошло друг от друга, но что такое этот ваш естественный отбор — непонятно. Вот «климат — пища» — это понятно. Поел и вырос большой, а не поел — маленький. Но разве может от еды и климата пресмыкающееся стать птицей, это что ж такое ему надо было съесть?! Так, может, и вся ваша концепция ошибочна? Обзывали отбор «Богом из машины», автор в отчаянии назвал его «дамокловым мечом, который сам над собой подвесил».