В начале 1869 года преподобный Робинсон вернулся, объяснив побег семейными проблемами. Но атмосфера в приходе лучше не стала: через пару недель Дарвин жаловался Инне-су, что викарий, как болтают в деревне, спит с горничными. «Наши горничные сказали Эмме, что вряд ли теперь хоть один человек пойдет в церковь». Иннес отказался верить, Дарвину пришлось ходить по деревне и собирать показания, девушки мялись, одна признала связь с Робинсоном, но тут он сам подал в отставку; к этому времени треть населения Дауни, включая дарвиновских садовников, перешла к баптистам.
В феврале Дарвин готовил пятое издание «Происхождения видов». Написал, что выражение «выживание наиболее приспособленных» лучше, чем «естественный отбор», но менять термин уже поздно. Надо было возражать Кельвину, доказать, что Земля старше, чем тот думает; попросил увлекшегося астрономией Джорджа сделать расчеты, но ничего не вышло. Умолял астронома Джеймса Кролла сделать Землю хоть чуточку старше, чем предлагает Кельвин: «мне надо очень много времени до кембрия». Кролл успокоил: никто не знает, сколь стара Земля, пишите что хотите. Разбирал критику Карла фон Нэгели, считавшего, что поскольку многие мелкие особенности, например оттенки цветочных лепестков, бесполезны, то их произвел не отбор, а «врожденная склонность к совершенствованию». Дарвин отвечал: 1) может, для чего-то эти свойства полезны, мы пока не знаем; 2) возможно, они сцеплены с другими, полезными; 3) да, бывают бесполезные отклонения, но в таком случае нельзя их объяснять и «склонностью к совершенствованию»: зачем же эта склонность производит бессмысленную ерунду? Он также вновь переписал фрагменты о влиянии «климата — пищи» на появление новых видов, настаивая, что «природа организма более важна, чем природа условий». Книга вышла в мае 1869 года, «задница» Робертсон ее ругал, друзья назвали противоречивой, автор был собой недоволен. Он погостил пару недель у Эразма, обегал друзей, написал статью об орхидеях и опять засел за «Происхождение человека».
Голубеводы и садовники заваливали его сведениями, а других голубеводов и садовников — вопросами; они оплели ученой сетью Англию и окрестности. (Наш ученый прославит нашу великую страну! Навалимся всем миром, мужики! Натуралисты, объединяйтесь! Неплохая «национальная идея», а?) Р. Эллиот, друг собаковода Капплза, сообщал тому, что один овцевод написал: «Все мы отлично знаем, кто такой м-р Дарвин, и, хотя некоторые из нас не согласны с его идеями, я сделаю все, чтобы помочь в его исследованиях». Энтомолог Ф. Смит, которого Дарвин просил изучить музыкальные звуки, издаваемые насекомыми, доложил, что самец сверчка так шумно ухаживает за своей дамой, что не дает спать всем жильцам дома. А. Понтер, сотрудник Британского музея, рассказывал о наружности самцов и самок у рептилий и рыб, Р. Тримен из Южной Африки — о том же у бабочек (рисунки прилагались). Тетмайер присылал голубиные яйца, чтобы смотреть, из каких вылупляются мальчики, из каких девочки; наблюдения поручили поварихе, привыкшей иметь дело с яйцами, та испугалась ответственности, но быстро втянулась, как и все, кого привлекали к опытам. Дарвин — Гукеру: «Я обалдел от бесчисленных самцов и самок, петухов и кур…»
Параллельно этому потоку информации в Дауни тек другой: о человечьем поведении. О детях и «дикарях» Дарвин знал уже много, теперь взялся за сумасшедших. Психиатр Г. Модели описывал, как больные совершают непроизвольные движения, как у них встают дыбом волосы; привлек коллегу, Дж. Крайтон-Брауна, тот прислал в Дауни свои наблюдения и фотографии. Иллюстратор Вуд трудился в поте лица. Но и этим не исчерпывались интересы Дарвина в 1869 году, энергия его распирала, его занимало все: эмбриология моллюсков, черви, росянки, сексуальная жизнь орхидей (которым построили еще три теплицы).
Вдруг огорчил Уоллес. Он не только оспорил половой отбор, но выступил против отбора вообще — применительно к человеку. 14 апреля он опубликовал в «Ежеквартальном обозрении» статью: да, тело человека развилось в соответствии с законом естественного отбора. Но духовные качества — нет, по крайней мере, не все. Любовь к ближнему можно объяснить тем, что племена, у которых она была, брали верх над разобщенными. Но есть качества, которые не могли дать преимущества в дикой жизни: «способность постигать идеи пространства и времени, способность к эстетическому наслаждению, отвлеченным понятиям». Их привнес «незримый Универсум Духа». «У человека существует нечто, не доставшееся ему от его животных предков. Это духовная сущность».