— Вряд ли Катя могла что-то сделать. Так решили ее родители. Я думаю, что она очень переживала…
— Могла! Она могла попросить их! — Алена стояла на своем. — Я не прощу этого Кате! Хорошо, что она уехала!..
— Не надо так. Пойми, милая, иногда обстоятельства сильнее нас. И нам приходится принимать решения наперекор голосу сердца. Во взрослом мире так бывает.
— Я не буду взрослеть! В моем мире такого нет!
Анна Владимировна, не выдержав, рассмеялась.
— Пирожок мой, но тебе придется повзрослеть, так устроена жизнь.
— Ладно, я повзрослею, — с серьезным лицом ответила внучка, — но я буду другой! Вот увидишь! — она снова села на крыльцо. — Бабушка, но я видела, что дверь в Катином доме открыта. Там кто-то живет?
— Его купили новые жильцы.
— И кто они? Там есть дети? Было бы здорово, если бы там жили дети…
Анна Владимировна замялась, подбирая нужные слова.
— Понимаешь, котик, там есть дети, точнее, девочка. Кстати, твоего возраста…
— Ух ты! — Алена перебила бабушку и ловко спрыгнула с крыльца. — Я побегу познакомлюсь.
— Подожди! — резко крикнула Анна Владимировна.
Алена удивленно и одновременно испуганно посмотрела на бабушку.
— Эта девочка… Ее зовут Женя… Она не совсем здорова…
— Может, ей нужны лекарства? Я могу сбегать в аптеку! Или ягоды? Давай я нарву ей баночку смородины или поречек[1]! — девочка в предвкушении потерла маленькие ладошки.
— Ей это не поможет, — Анна Владимировна снова замялась, мысленно ругая себя за то, что заранее не подготовилась к такому разговору. — Девочка не может ходить, — наконец сказала она.
Алена тихонько села рядом и внимательно посмотрела на бабушку.
— Она передвигается в инвалидном кресле.
— И эта девочка не сможет ходить больше никогда? — в глазах внучки было столько сострадания, что Анна Владимировна не решилась сказать ей правду.
— Я не знаю. Наверное, сможет. Но лечение очень длительное. Возможно, оно займет много лет.
— Ничего страшного! — Алена снова улыбалась. — Главное, что девочка сможет ходить!
— И еще. Она почти не умеет разговаривать.
— Это как?
— Ну, у нее проблемы с речью… Но она все понимает и хорошо изъясняется жестами.
— А ртом, как я, она не может говорить? Я не понимаю тебя, бабушка.
— Ну, представь, что у тебя полный рот каши и ты не можешь произнести ни слова.
— А я выплюну кашу или проглочу ее и снова смогу говорить.
— Вот видишь, а она не может ее выплюнуть, понимаешь?
Алена замолчала. Ее бровки изогнулись, и на лбу появились тонкие складочки. Она думала. Спустя минуту девочка заговорила.
— Бабушка, это так ужасно! Ты не можешь бегать и прыгать через резинку. А еще ты не можешь залезть на дерево и нарвать спелых яблок. Или прыгнуть с разбегу в речку и окунуться с головой… Это очень плохо, — девочка разглядывала крышу теперь уже Жениного дома сквозь могучие ветки старой яблони. — А я переживаю из-за порванного шлепанца. Я такая бесстыдница!
Анна Владимировна рассмеялась, но на ее глазах выступили слезы.
— Бабушка, я не хочу новые шлепанцы! — Алена встала с крыльца и вышла за калитку.
Девочка медленно шла по песчаному переулку, обдумывая слова бабушки. Она не могла понять, как можно не уметь ни ходить, ни разговаривать. Ведь это так просто: встать и идти; или открыть рот — кажется, слова сами вихрем вырвутся изнутри. А как же приятно петь. «Я обязательно ее научу, — думала Алена. — Просто она, наверное, не знает как! Взрослые все объясняют неправильно!»
Размышляя, девочка и не заметила, как подошла к Жениному забору. Прежний, деревянный, новые хозяева безжалостно снесли, установив на его месте бетонный. Подобный дизайн только входил в моду и был не всем по карману. Алена сновала вдоль этого мощного забора, пытаясь найти хотя бы маленькую щелочку. Когда попытки не увенчались успехом, она обратила внимание на небольшое бревно, лежащее вблизи аккуратной стопки таких же деревянных столбиков. Толкая находку то руками, то ногами, подкатив-таки к нужному месту, взобралась на нее, привстала на цыпочки и заглянула во двор. На улице она никого не увидела, хотя входные двери были открыты настежь. Алена перевела взгляд на фасад дома: в некоторых местах он уже был обложен кирпичом, который замуровал, как ненужное прошлое, старые прогнившие доски. На окнах висели незнакомые занавески, от ветра они то и дело вылетали наружу. Когда после очередного порыва тюль снова оказалась на улице, Алена заметила силуэт, точнее, только голову и руки девочки. Это была Женя. Увидев ее, Алена радостно замахала рукой, но ответного жеста не дождалась. Женя смотрела на странную девочку, висевшую на заборе, но ни один мускул на ее лице не выдавал интереса. Еще секунда — и она одернула занавеску, силой затащив ее в дом, а затем и вовсе скрылась из виду. «Может, она просто не увидела меня?» — Алена была подавлена. Еще немного повисев на заборе, она спрыгнула и, толкая перед собой бревно, направилась в сторону дома. «Почему Женя не ответила мне? — маленькое сердце трепетало от сомнений. — Она не могла меня не видеть!»