Свою бабушку Яню девочка недолюбливала и побаивалась. Но родители не спрашивали, хочет она ехать к бабушке или нет. Они просто сажали ее в машину и оставляли здесь на долгих три месяца. Бабушка же, наоборот, была рада видеть внучку, но только в качестве еще одних рабочих рук: возраст был беспощаден к ней, забирая физические силы, а вместе с тем и возможность нормально работать. Поэтому Марина была для нее спасением: женщина поднимала внучку в семь утра и, пока солнце не усядется на трон на самой макушке неба, отправляла ее работать в огороде. Девочка привыкла к труду и не ныла от тяжелой работы, хотя звонкие голоса за забором и стук мяча о ворота заставляли ее маленькое сердце сжиматься до размеров изюминки. Но Марина знала: как только стрелки часов покажут двенадцать, она бросит тяпку и ведро, забитое доверху сорняками, и умчится сломя голову навстречу детству. Иногда бабушка заставляла помогать поливать огород, едва ли не силой забирая внучку с улицы, когда игра только набирала обороты. Девочка не плакала и не сопротивлялась, она покорно брала бабушкину руку и тенью исчезала за дряблым забором.
— А почему ты не заставляешь меня работать в огороде? — как-то спросила Алена у своей бабушки, когда Марину снова увели с улицы. — Может, ты стесняешься меня попросить? Так ты скажи, и я буду работать.
Анна Владимировна переворачивала на сковороде котлеты, одновременно другой рукой помешивая кипящий суп.
— Потому что ты ребенок и твое дело играть, а не работать.
— А почему тогда бабушка Яня заставляет Марину работать?
Анна Владимировна замолчала, пытаясь подобрать нужные слова.
— Яне некому помочь, вот она и просит Марину, — ее лицо стало серьезным. — Хотя я против этого.
— Почему?
— Я же тебе говорю, дети должны играть. Помогать, конечно, нужно. Ты же мне помогаешь. Вчера ты помогла мне помыть посуду, а сегодня собирала колорадских жуков с картошки. Это ведь помощь, правда?
— Да, — с гордостью сказала Алена. — Ты меня зови, я тебе еще помогу. Бабушка, может, мне стоит помочь Марине? Я ведь ее друг…
— Не стоит. Лучше не вмешивайся, это их дело, и пусть они сами решают свои вопросы.
Анна Владимировна знала, что если Алена хоть раз поможет подруге, то Яня будет просить ее помогать все время. «Бедная Марина», — подумала она, вспомнив печальные глаза девочки.
— Бабушка, мне нужно кое-что тебе рассказать. Это очень важно, — Алена ковыряла обшивку углового дивана на кухне, потупив глаза в пол, — иначе я не смогу спокойно спать.
— Что случилось? — Анна Владимировна отложила деревянную лопатку и села рядом с внучкой за круглый кухонный стол. Она подняла свои усталые глаза и ласково посмотрела на Алену. Та продолжала молчать. Поток воздуха подхватывал ароматы укропа и петрушки, растущих возле окна, и силой загонял в дом, наполняя кухню чудесными запахами земли и зелени.
— В общем, дело обстоит так, — девочка, сделав глубокий вдох, рассказала бабушке, как подсматривала за Женей, а та даже не улыбнулась ей; как потом рассыпала соседские поленья и осталась незамеченной…
Анна Владимировна слушала внучку с серьезным лицом, сдерживая себя, чтобы не рассмеяться.
— Зачем ты подсматривала за ней?
— Я хотела познакомиться и помочь! — выпалила внучка. — Я хочу научить ее разговаривать. Я способная, папа так всегда говорит, у меня обязательно получится! — она захлебывалась эмоциями.
— А почему ты решила рассказать это мне? Ведь в целом ты не сделала ничего плохого и убрала за собой.
— Инка видела меня и пообещала, что расскажет всем! Я решила, что должна тебя предупредить — на случай, если к тебе придут соседи. Папа всегда говорит: предупрежден, значит вооружен!
Анна Владимировна, не выдержав, расхохоталась.
— Молодец, ты все правильно сделала!
Алена громко выдохнула и улыбнулась.
— Тогда я пойду гулять! У нас сегодня вечером намечается игра с мальчишками! Я буду на соседней улице.
— Хорошо, только далеко не отходи.
— Договорились, — девочка вприпрыжку помчалась по коридору и через секунду исчезла в переулке.