— Это уже твоя забота и Семичастного.
— С КГБ сложнее, — не согласился Серов, — у нас же такая секретность вокруг этого дела, что мы даже их в известность не ставили.
— Вот и хорошо, что не ставили, — хмыкнул Хрущев, — и так дыры со всех сторон.
— Так течет не только с нашей стороны, — не согласился Иван Александрович, — думаю, Семичастный уже в общих чертах информирован о наших планах через свою сеть агентуры.
— Думаешь?
— Уверен, ты бы его вызвал, Никита Сергеевич, да поговорил бы с ним по душам, а то получается, не доверяем человеку.
В ответ Хрущев только махнул рукой, поговорит, без этого не обойдется, просто еще не пришло время.
Прошло всего два месяца, как Дэвид Митчелл получил задание от главы Secret Intelligence Service, и вот он снова в том же кабинете:
— Что ж, Дэвид, должен сказать, что первая информация предоставленная группой под вашим руководством получила высокую оценку у наших политиков. — Начал разговор Дик Вайт. — По крайней мере, некоторые факты заставляют по-иному взглянуть на Советы. Если раньше большинство членов кабинета правительства считали, что полная изоляция СССР в экономическом плане будет способствовать смене режима из-за нарастающего недовольства населения, то теперь становится ясно, что попытка воздействия извне, лишь укрепляет позиции коммунистов в стране. Появилось мнение, что торговлю с советами надо не ограничивать, а расширять, но расширять в строго определенном направлении. Впрочем, это уже к нашей работе не относится. Что удалось отыскать по контактам французов?
— К сожалению, сэр, деятельность компании Дюпон полностью находится под контролем правительства русских, — просветил Дэвид своего шефа, — никто лично контактов с французами не имеет. Причем, насколько стало известно, договора заключались с разрешения Хрущева.
— Даже так? — Дик в замешательстве затеребил ухо, выходит его представление о коридорах власти в Советах далеки от действительности, но может быть все-таки не настолько? — А не может быть такого, что Хрущев как-то лично заинтересован в развитии отношений с французами?
— Нет, сэр, при всех своих недостатках, руководители такого уровня в СССР, не могут принимать участия в коррупционных схемах. — Последовало разъяснение. — Там могут быть как-то замешаны родственники, или кто-то из ближайшего окружения, но сами высшие лица на такое не пойдут — это сразу даст возможность отстранить их от власти, а потерять власть в Советах, это потерять жизнь.
— Но после смерти Сталина многое изменилось.
— Не думаю, должно пройти больше времени, не меньше жизни одного поколения, чтобы забылся страх перед НКВД. Но где-то с середины семидесятых возможно мировоззрение людей в СССР должно начать меняться, тогда вероятно ваше мнение будет соответствовать действительности.
— Хорошо, будем считать, что обмен мнениями состоялся, — улыбнулся глава MI6, - однако позвал я тебя не по этой причине. Так получилось, что нашему агенту в СССР удалось получить доступ до одного из специалистов принимавшего участие в создании сверхмощной термоядерной бомбы. Конечно, верить всему тому, что мы получили в результате расшифровки пьяного бреда, сильно не стоит, однако на кое-что наши аналитики внимание обратили. По утверждению этого специалиста, для проведения серии испытаний должны были подготовить около пятнадцати термоядерных зарядов, а после успешного испытания в ноябре прошлого года и отказа СССР от дальнейших работ по наращиванию мощности термоядерных бомб, неиспользованные заряды не только не были разобраны, но наоборот вся работа была доведена до конца. И самое главное, эти заряды сразу предназначались для создания термоядерных бомб мощностью до двухсот мегатонн.
— Ого! — Не удержался Дэвид. — И где же такие бомбы можно применить?
— Вот! Ты сам задал главный вопрос, ответ на который требуют все наши политики. Есть предположение, что вес таких бомб будет в пределах десяти — пятнадцати тонн, поэтому доставка их имеющимися в настоящее время в Советах самолетами на большие расстояния невозможна. То есть цель, в данном случае, не США, а других целей для такой бомбы в Европе просто не существует. Отсюда следует вопрос, который ты и задал: Зачем коммунистам пятнадцать бомб мощностью в двести мегатонн? Что они собираются с ними делать?
— Даже не могу себе представить, — озадачился руководитель группы, — если воспользоваться психологическими портретами членов политбюро Советов, а там сильны амбиции, то, скорее всего, такой арсенал будет иметь важное политическое значение, вроде как они обладают самой большой дубинкой в мире. Но опять же, это будет иметь значение только после того, как определятся цели… Хотя… Да! Как раз возможно наличие таких целей и не нужно. Что произойдет, если все эти бомбы взорвать разом в одном месте?