Журнал смачно шлепнулся на стол прямо передо мной, я в удивлении поднял глаза, передо мной стояла разъяренная Анастасия:
— Значит, говоришь ты Серж Дюпре? — Процедила она. — И кто научил тебя так врать?
— Наверное та, которая притворялась бедной сиротой, — спокойно ответил я, подвигая к себе журнал, надо же понять отчего у девушки так сильно испортилось настроение.
— Я никогда не говорила тебе, что сирота, — задохнулась от возмущения Анастасия
— Не говорила, но золушкой прикидывалась.
— Но ты же узнал о том кто я на самом деле на следующий день. — Убойный аргумент.
— После того, как скрывать это стало невозможно. — Снова возразил я. — И я не понимаю, что конкретно тебя возмутило? Теперь желтая пресса прикусит язык, если раньше они утверждали, что к тебе прицепился альфонс, то теперь им придется хотя бы извиниться.
— Но ты сказал неправду!
— Говори прямо — солгал, я не обижусь, — ответил Анастасии, рассматривая свою фотографию в красочном журнале, однако фотограф действительно профессионал, он так удачно зацепил на фото мою моську. А Анастасия действительно красавица, даже Мерсье на ее фоне смотрится не так сногсшибательно.
— Серж! Не говори со мной как с маленькой!
Со вздохом откладываю журнал, теперь придется отращивать усы, иначе ни одна собака пройти спокойно не даст, но в данный момент нужно озаботиться совсем другим, назревает буря в стакане воды, девушка предъявляет мне претензии, хотя, видит бог, я их не заслужил. Что ж, приступим к демагогии, иначе привести нервы Анастасии к нормальному состоянию нет никакой возможности. И все-таки, как я уже не раз говорил — опыт не пропьешь, последовательно я разбил все аргументы фурии и убедил ее, что сердиться на меня бесперспективное занятия. Громы и молнии постепенно сменились небольшим дождичком, а потом и вовсе проглянуло солнышко.
Уезжал я из Парижа со спокойным сердцем, посмотрим как дальше будут развиваться наши отношения, Анастасия не зазвездившийся ребенок, об этом хотя бы говорит тот факт, что ей удалось некоторое время проработать горничной и только после того как последовало разоблачение в прессе, пришлось оставить эту работу. Так что все может быть, возможно, что-то и вырастит на этой почве в будущем в наших отношениях, хоть я и старый циник, но Михаил-то нет.
Глава 25
О пользе интриг
Шелепин, после того как сместили Хрущева, полностью погрузился в работу, он хорошо помнил слова Калинина об использовании партийного билета в карьерном росте, и был согласен, что именно с этого и могло произойти перерождение партии. И теперь он видел как это могло произойти на самом деле, оказывается за несколько лет после того как Никита Сергеевич запретил КГБ отслеживать деятельность партийных функционеров накопилось столько, что теперь вряд ли получится просто разгрести эти авгиевы конюшни. А тут еще и ощутил давление со стороны Брежнева, тот вдруг решил, что именно таким образом глава комитета партийного контроля решил сделать подкоп под него лично. Не помогло даже то, что Александр Николаевич напросился к Леониду Ильичу и предложил тому приватно ознакомиться с результатами расследования по некоторым делам и дал понять, что не против замены провинившихся на усмотрение самого Брежнева. Последнее было настоятельной необходимостью, так как в сохранении баланса сил в партийной власти был заинтересован не только Микоян, Шелепин прекрасно понимал, что «комсомольцы» имеют право на жизнь только, если «партийцы» и «хозяйственники» не смогут одолеть друг друга, стоит какой либо силе одержать верх, и в ЦК образуется монополия власти. Если такое приключится на «комсомольцев» даже не обратят внимания, разгонят в один момент.
И все-таки Александр Николаевич продолжал собирать материал на зарвавшихся функционеров, у него просто не было выхода, останавливаться нельзя, движение — жизнь, иногда в прямом смысле этого слова. Не ослаблял он внимания и за комсомолом, кузницей кадров для партии, потому, что прекрасно знал, чем дышит молодежь, надо было и там наводить порядок. Последнее время молодежная организация становилась массовой, и уже надо было задавать вопрос не «Почему ты комсомолец?», а «Почему ты не комсомолец?». О каком сознательном выборе в этом случае могла идти речь, если для того чтобы не выделяться в среде молодежи нужно было иметь комсомольский билет? Отсюда циничное и потребительское отношение. Особенно тревожило то, что освобожденные секретари комсомольских организаций тоже невесть откуда нахватались барских замашек и начинали подбирать себе соответствующее окружение, то есть их не интересовали организаторские способности комсомольских лидеров, в первую очередь им хотелось окружить себя удобными, управляемыми людьми. Что в итоге получалось объяснять не надо и так все понятно.