— Это да. — Согласилась девушка. — Говорят, у нас тоже будут снимать фильмы на историческую тему, вроде как французы заказали. Но там сложно все, сценарий съемок никак утвердить не могут.
— Еще бы, — усмехнулась хозяйка, — наше представление об исторических событиях несколько отличается от общепринятых.
— А я вот хочу в Италию съездить, — поделилась своими мечтами Скрябина, — там есть одна коммуна, с которой наш фонд заключил договор по обмену опытом, будут группами обмениваться, они к нам, мы к ним.
— Вот и хорошо, — кивнула Софья Яковлевна, разливая чай из термоса в стаканы, и подвигая пряники ближе к девушке, — посмотришь, как в Италии люди живут. Меня еще до революции родители во Францию возили, но тогда мне было двенадцать лет, так что мало чего увидела, потом всю оставшуюся жизнь мечтала в Париже оказаться.
— А у вас там кто-нибудь из родственников или знакомых остался?
— Нет, никого. В тридцатые годы иметь родственников или знакомых за границей было смертельно опасно, так что все что есть, это знакомство через дипломатов.
— И вы хотели бы снова съездить в Париж? — Поинтересовалась девушка
— Не снова в Париж, а просто в Париж. — Уточнила хозяйка. — В этом городе я никогда не была, Франция это не только столица. Но это невозможно, никто старуху за границу не выпустит.
— Ну, это еще смотреть надо, — вдруг прищурилась Ирина, — хотите я в общество советско-французской дружбы про вас напишу? Надежды мало, но вдруг повезет.
— Это не лотерея, Ирочка, — улыбнулась пожилая женщина, — здесь надо кое-что посильнее удачи.
Дальше перескочили на другую тему, но девушка о желании своей подопечной не забыла, потому с запросом по линии общества тянуть не стала, и чудо произошло, Кузину Софью Яковлевну пригласили посетить Францию, за счет благотворительного фонда при обществе советско-французской дружбы. Однако, путь в Париж не был усыпан розами, кое кто из ответственных лиц с советской стороны решил воспользоваться ситуацией, так как посчитал, что нечего старушке делать столице Франции, не в коня корм, а потому предложил «эквивалентную замену». Сначала французы решили, что произошло недоразумение и попытались его исправить, но им объяснили, что решение выпускать кого-то за границу или нет, принимают не они, а значит, пусть оформляют визу на кого разрешено. Может быть, это дело и сошло бы тому «доверенному лицу» с рук, как сходило до этого, но не в этот раз, по дипломатической линии был заявлен протест, а потом нависла угроза скандала. В итоге дело попало на рассмотрение Шелепину, а тот прекрасно помнил, кто такая Кузина и почему она могла получить приглашение посетить Париж, через некоторое время все кто проявил нездоровую инициативу в данном вопросе, поменяли место работы и нельзя сказать, что такое им понравилось. Естественно Софью Яковлевну одну без присмотра не отпустили — была надежда, что бывший ученик сделает глупость и попытается с ней встретиться, но не срослось, за время ее пребывания во Франции никто встреч с ней не искал.
Вернулась из Парижа пожилая женщина полная впечатлений, она не стала произносить фразу, которую употребил поэт Илья Эренбург «Увидеть Париж и умереть», так как знала, это перифраз итальянского высказывания "Увидеть Неаполь и умереть", но все же считала, что ее мечта сбылась. Впрочем, как раз после поездки она умирать не собиралась, наоборот, откуда только силы взялись, Софья Яковлевна снова почувствовала вкус к жизни.
Первый пуск усеченной УР-700, без второй и третьей ступени (вместо них использовался весовой макет), произвели в конце января шестьдесят седьмого года. Двигатели отработали сто тридцать две секунды, вытащив ступень на пятьдесят два километра, что полностью соответствовало графику испытаний, это была уже весомая заявка на успех. Дальше собирали уже полноценный ракетоноситель для запуска спутника на геостационарную орбиту, а так как его вес оказался явно недостаточным, пришлось опять мудрить с дополнительным весовым макетом. Новый ракетоноситель хоть и готовили в спешке, но технологическую дисциплину на предприятиях занятых на производстве изделий подняли до невиданных высот, этому способствовало то, что получив новые возможности в телеметрии, конструкторы буквально напичкали датчиками тело ракеты. Теперь все знали, что даже при взрывном разрушении РН виновник будет обязательно найден, да и до старта еще нужно дожить, специальная программа испытаний практически исключала проникновение «глупых» ошибок на стартовую площадку.