Самое удачное применения «Стрелы-1» произошло во время проведения американскими войсками операции по ликвидации штаба партизанского движения и нарушения движения по «тропе Хо Ши Мина», известная как «Узловая станция». Десант, выброшенный с самолетов в место проведения операции, оказался по большей части уничтожен еще в воздухе, а наземные силы остались без поддержки авиации, так как «Стрела-1» не дала возможности штурмовикам противника действовать на малых высотах. Атаковать же цели с больших высот при соприкосновении войск было невозможно. Потери американцев в этой истории оказались куда серьезней, Вьетнамцы знали о планируемой операции со стороны противника и сумели хорошо подготовиться к ведению боевых действий, поэтому многие генералы назвали ее бойней.
Полностью скрыть от общественности столь серьезный провал не удалось, вьетнамские коммунисты на весь мир раструбили о своих победах, даже сумели предоставить доказательства, отсняв километры кинофотоматериалов, и правительство США под давлением неопровержимых фактов, было вынуждено признать гибель двух тысяч военнослужащих. Мало кто поверил такому признанию, почти все международные обозреватели сходились во мнении, что потери на самом деле были значительно больше. Но и этого оказалось более чем достаточно, чтобы в США начались массовые выступления молодежи против поддержки сайгонского режима.
Кеннеди не стал затягивать с вопросом сворачивания военных действий против северного Вьетнама, хоть это было цинично, но его устраивала сложившаяся ситуация, ведь в данном случае ястребы войны ничего не могли предложить кроме тактики выжженной земли, а США и так балансировали на грани полноценной войны. И дело даже не в этом, Джон прекрасно понимал, что на самом деле происходит во Вьетнаме — это была плохая идея попытаться сохранить сайгонский режим и вдвойне плохая идея заполучить возможность создать базы в Индокитае. И Китай и СССР в данный момент имеют в регионе огромное влияние и практически неограниченные людские ресурсы, поэтому вести активные боевые действия бесперспективно, можно выиграть несколько битв, но войну уже нет.
Уррра-а!!! Свершилось! У меня на столе лежит первый в мире четырехбитный микропроцессор, с точки зрения двухтысячного года это даже не достижение, так, поделка на досуге, но для шестьдесят седьмого нечто невероятное. Путь для производства карманных инженерных калькуляторов открыт, и пусть предстоит еще много возни, чтобы обеспечить работу устройства, но это уже частности. Смешно, но даже сейчас коллектив, обеспечивший прорыв в микроэлектронике, не понимает, какую упитанную свинью подложил американцам. Был такой анекдот в советские времена: «Советские ученые создали самую большую микросхему в мире, с шестью ножками и четырьмя ручками для переноски», так вот, этот анекдот в конце шестидесятых был в полной мере применим не только к СССР. Производители электронных монстров продолжали твердить мантру о быстродействии процессора и скорости обращения к ячейкам памяти, акцентируя внимание на то, на сколько процентов быстрее в целом станут работать электронные мозги. Однако потребитель уже стал задумываться, а нужны ли ему эти «микросекунды», когда на экономических задачах нагрузка на процессор составляет всего пара процентов, а остальное время тупо расходуется на ожидание срабатывания периферийных устройств. Стоит ли гнаться за мифическим быстродействием, если все упирается в периферию?