— Коммунисты мне тоже не нравятся, они непредсказуемые, готовы ради идеи уничтожить весь мир. — Тон Симона изменился, он действительно не уважает правителей моей Родины, за их идеологический догматизм.
— Ничего подобного, коммунисты сейчас уже другие, — в шутку поясняю главе безопасности как вижу ситуацию, — они готовы бороться за мир во всем мире. Просто это будет такая борьба за свои представления о мире, что камня на камне не останется.
— Ох, Серж, столько лет прошло, а я до сих пор удивляюсь тому, как тонко ты чувствуешь политику.
— Эм… Что-то случилось? — Сразу напрягаюсь я. — Раньше я за тобой не замечал такого подхалимажа. Или это такой тонкий намек на мою недалекость?
— Это хорошо, что ты в самом деле не принял мое поглаживание по шерстке, за комплимент. — Симон чем-то доволен, а когда это происходит, жди эпическую пакость, и она не застала себя ждать. — Не по телефону, буду у тебя через час, надо кое-что проверить, так что ничего не планируй и жди. Для этого и звонил.
— Этьен Кабе исчез, — вывалил он на меня новость, когда мы уединились в кабинете, — судя по тому, что вместе с ним исчезла и его жена с дочкой, сбежал.
— Мля!!! — Этьен Кабе это директор одного из наших крупных банков, через который мы нахватались крупных кредитов и проводили операции с золотом. Сам банк не являлся ключевым в нашей игре, поэтому директор знал лишь то, что младший Дюпон решил подзаработать на финансовых спекуляциях «в тайне» от своего дяди, что не являлось уголовно-наказуемым в эти времена. Но репутация! Это в двадцать первом веке стало плевать на то, что о тебе подумают в обществе, здесь и сейчас репутация значит очень много, станет известно о махинациях и все, общество отвернется, ни один банкирский дом больше не будет иметь с тобой дел.
— Что-то утащил с собой? — Интересуюсь после того как немного пришел в себя.
— Не без этого, — кивнул Симон, наливая себе вина, — пока нашли сомнительные операции на три миллиона франков, но не факт, что это именно то, о чем мы думаем.
Интересно, маловато как то для такой величины, тут должна быть другая причина.
— Извини, не сходится, — озвучиваю свою мысль, — не тот он человек, чтобы довольствоваться такими деньгами. Значит проблема не в банальной краже денег.
— Мы тоже пришли к такому выводу, — согласился глава службы безопасности, — но пока не можем найти причину. Мне вот больше интересно, на что он надеется, ладно бы был один, есть шанс затеряться на старушке Земле, но с семьей-то ему никуда не спрятаться? Или кто-то ему обещал защиту?
— В таком случае интерес могут проявить либо англичане, либо американцы. Информация, которую они могут получить от Этьена, сама по себе хоть и нанесет нам ущерб, но больше возни с доказательствами. Не государственный это уровень, а вот если использовать его для провокации, якобы он был в курсе всех махинаций Дюпонов, вот тогда придется понервничать — пустят его «признания» через бульварные издания, замучишься потом отмываться. В конечном итоге ущерб нам будет нанесен колоссальный.
— Тоже вариант, — пожал плечами Симон, смакуя вино, — но в любом случае, сам по себе он на такое не пойдет, нужны веские причины, чтобы при этом слить свою жизнь в унитаз.
— А если нам, не дожидаясь «разоблачений», начать свою контригру?
— В смысле? — Уставился на меня безопасник.
— Мы ведь можем заранее оповестить общественность о сбежавшем с крупной суммой банкире, — развиваю свою мысль, — и объявим его в розыск. В этом случае любое его заявление будет восприниматься, как попытка оправдать банальное воровство.
— Корпорации никогда не признаются в таких случаях, поэтому эффект может быть обратный. Хотя, если это все проделать на уровне журналистского расследования, а потом признаться под давлением фактов…, может сработать. Но времени у нас нет, максимум неделя, пока наши заокеанские «друзья» успеют сделать первый шаг. И ущерб репутации тоже от таких действий может быть значительным.
— Хорошо, сейчас едем к дяде и советуемся с ним.
— Да, откуда это вино? — Симон с удивлением рассматривал бутылку, из которой наливал. — Хороший вкус.
— Ты с ним осторожней, — улыбаюсь я, — оно крепленое, а нам еще много обсудить надо.
— Странно, вино хорошее, а на нормальную этикетку пожадничали. Разве так можно?
— В Советском Союзе все так и делается.
— В Советах? — Удивлению безопасника нет предела. — Они там на самом деле научились делать вино?