Космонавт только успел задраить люк, как сразу пошел стартовый отсчет, пришлось быстро снова встать к обзорному иллюминатору, никакого другого места не предусмотрено, сам по себе стартующий модуль очень легкий, поэтому шаг в сторону это уже нарушение центровки, что увеличивает нагрузку на двигатели ориентации. В ЦУПе благодаря установленной на грунт автоматической телевизионной камере хорошо видели момент старта, единственно, что огорчило всех без исключения, плохо было видно факел двигателя — света на Луне слишком много, поэтому со стороны кажется, что модуль с космонавтом отправился вверх сам по себе.
Через сорок минут маневров Севостьянов, наконец, отловил «багром» капсулу с Поповичем и подтянул прямо к люку отсека, заводить модуль в стыковочный замок не имело смысла, так как узел капсулы был сильно деформирован. Внутрь ЛОК Павел попал только через двадцать минут, надо было не только перегрузить все контейнеры на корабль, но и сфотографировать стартовый модуль со стороны стыковочного узла, чтобы специалисты могли увидеть последствия аварии.
— Фух, — облегченно вздохнул космонавт, выбираясь из скафандра, когда давление в отсеке поднялось до приемлемых величин, — еще немного, и я бы там сварился.
— Погоди, ты куда торопишься? — Удивился Севостьянов. — У тебя кислорода еще на час осталось не меньше.
— Да, кислород это жизнь, — согласился Попович, торопясь стянуть с себя костюм водяного охлаждения, — а вот то, что я в туалет по большому сутки не ходил, это уже проза жизни, а ср@ть и родить — нельзя погодить. Подай пакет, и это… от камеры прикрой.
Сообщение о состоявшейся высадке на Луну советского космонавта Владимир Николаевич Челомей встретил на больничной койке, и хотя врачи инфаркта не диагностировали, проблемы с сердцем были, поэтому и положили, от греха подальше. Сразу после сообщения о выходе ЛОК на траекторию сближения с Землей зазвонил телефон, это не скрывающий радости Шелепин спешил поздравить главного конструктора от имени и по поручению первого секретаря и всего политбюро ЦК.
— Мне кажется, рано еще радоваться, Александр Николаевич, — заметил Челомей, — вот приземлятся, тогда можно будет и в фанфары дуть.
— Это да, — согласился Шелепин, — что ж, будем ждать возвращения наших космонавтов на землю, главное, что бы они сразу в район посадки вышли, а то вылавливать их в Индийском океане всем флотом СССР будет не очень хорошо. Ладно, выздоравливайте, перед нами стоит еще много работы, надо готовить вторую лунную экспедицию, продолжить работы по орбитальным станциям и «парад планет» тоже нельзя упускать.
— Все-таки решились. — Улыбнулся Владимир Николаевич. — Но это чисто научная задача, где мы столько средств наберем?
— В том-то и дело, что дальним космосом заинтересовано все научное сообщество. Французы проявили инициативу, хотят создать международную организацию по исследованию космоса, и за счет нее финансировать проекты исследования планет солнечной системы.
— А как же американцы?
— Пока отмалчиваются, сомневаюсь, что они захотят разделить бремя успеха, — хмыкнул Шелепин.
— А французы молодцы, — усмехнулся Челомей, — понятно чего они суетятся, знают, что почти все оборудование спутника будет ими обеспечиваться. Заработать хотят.
— Не без этого, — поддакнул Александр Николаевич, — я с Пилюгиным не раз обсуждал эту тему, почему мы так сильно отстаем от них по системам управления, так он мне выдал, что не только мы, но и американцы от них отстают.