Однако этот наш успех сильно кому-то испортил настроение, к нам зачастили многочисленные проверки, не то, чтобы это было опасно, ведь и помещение и оборудование было арендовано, однако нервные клетки не восстанавливаются. Месье Дюпон терпел выходки проверяющих долго, но когда чиновники стали выдумывать несуществующие нарушения в организации производства, не выдержал, собрался и демонстративно уехал в Париж. Вернулся он через три дня в приподнятом настроении, а на следующей неделе все госслужащие в Лионе и Клермон-Ферран забегали как наскипидаренные, как мне удалось узнать позднее, плюшка им прилетела от сотрудников Управления Военной Безопасности. Вот такие пироги. Теперь понятно, почему месье Дюпон до сих пор на плаву и тонуть не собирается.
— Представляешь, — поделился он со мной в конце ноября, — оказывается, тот чиновничий бардак был устроен по заказу американцев, они обиделись на то, что мы заключили соглашение с Советами. А теперь самое интересное, под общую неразбериху к нам пожаловал самый настоящий их агент, пытался выяснить, откуда нам стали известны технологии "Texas Instruments".
— Вранье, — тут же подпрыгнул я, — никакие такие технологии нам неизвестны, помяните мое слово, в скором времени все, что они подсмотрели у нас будет использоваться там. Этот агент только прикрывается обстоятельствами расследования, на самом деле у него была другая цель — узнать в какой степени мы можем угрожать их благополучию.
— Это понимают все, — отмахнулся Жюль, — но я не для того рассказываю все это, ты должен теперь учитывать, что в конкурентную борьбу могут вмешаться государственные структуры. Пора тебе привыкать к работе охранников.
— О, нет! — Снова вскинулся я. — Терпеть их постоянное сопение за спиной выше моих сил, к тому же, как они будут сопровождать меня в лицее? Учебе сразу придет конец. Конечно, это меня не огорчит, но вам настроение испортит.
— Ты по-прежнему не хочешь ходить в лицей, — покачал головой бизнесмен, — но это важно для твоего будущего.
Ну вот, опять одно по одному, и ведь не объяснишь, что я там просто теряю время.
— Ходить не хочу, ничему хорошему там не учат, но приходится терпеть, — успокоил я его, — лицей в следующем году я окончу. — И тут же переключаю неприятный разговор на другую тему. — А что с этим шпионом стало? Неужели отпустили?
— А что мы ему можем сделать? — Махнул рукой месье. — Он же не выведывал секреты государства, да и формально Франция и Америка союзники. Так что выдворили без огласки, да на этом все и закончилось. А вот местным ревнителям придется ответить за то, что устроили. Сейчас самый разгар борьбы с коррупцией, а американца не просто так отпустили, сдал он их, не стал скрывать, кому и сколько заплатил.
— Что-то верится с трудом, — не стал я скрывать своего недоверия, — в суде требуется свидетель, а агенты секретных служб не станут давать показания.
— Верно, — согласился месье Дюпон, — но если они не признают факт коррупции, будут осуждены как государственные изменники, уж этих доказательств для суда будет достаточно. Конечно, это не гуманно, но если мы не будем так действовать, наша страна опять рухнет в бездну.
Я слушал старого человека и думал о том, что он даже не подозревает, насколько пророческими могут стать его слова, французы еще не раз проклянут свою толерантность, но будет поздно, страну наводнят выходцы из Азии и Африки и именно они станут определять лицо общества. Можно ли все это изменить? В данной ситуации нет, войны могут быть не только горячими и холодными, они еще бывают и культурными, это когда иммигранты не растворяются в массе жителей, а создают внутри страны анклавы со своим языком и своей культурой. Так они и существуют отдельно, накапливая противоречия, а потом, в один прекрасный момент, начинают чувствовать свою силу и начинают бороться за свои, якобы ущемленные, права. В итоге всем становится плохо, война начинает быстро разогревать общество и выплескивается на улицы городов, меняя плюс на минус.