— Вместо тебя?
Я не стал отвечать на этот вопрос, просто напомнил:
— Разве не ты только что жаловалась, что не хватает людей, которые будут сообщать о действительно важных вещах, а не о том, что сегодня вместо телятины одни сухари?
Как никогда вовремя телохранитель принцессы, что всё это время стоял невдалеке недвижимой тенью в окружении моих теней, подал голос:
— Госпожа, время истекло.
Принцесса Леве на миг зло сжала губы, а затем кивнула:
— Спасибо, Лиал, ты прав.
Когда она уходила, я глядел ей в спину с широкой и довольной улыбкой на лице. Прости, Преферо, но я обещал тебе, что подам бумагу с прошением, а то, что желание принцессы перебьёт любую бумагу какого-то хёнбена, в этом моей вины нет.
А потраченная кровь… Не первая и не последняя. Разве я не могу сделать подарок? Могу и делаю. Пусть твой огонь крепнет и больше не гаснет, Преферо. Защищай принцессу, держи её в курсе новостей этого лагеря, копи силы для того, чтобы вернуться домой. Пусть птенцы Кузни покажут, ради чего они хотели попасть на Игры Предков.
Глава 24
Реолец разорвал дистанцию, прекратив наш обмен ударами, в котором он начал проигрывать. Я мог его не отпустить и дожать, но в ближнем бою я уже проверил всё, что хотел, настало время других техник.
Сжал кулаки, ломая плеть и ускорение, обновил на себе защиту и сложил первую печать.
Настало время проверить, сумею ли я повторить в бою то, что пока удавалось только на тренировке.
Сложил первую печать и тут же получил первый выговор:
— Господин, — недовольно произнёс Ирал, — для всех это будет первое применение техники. Каким бы вы ни были гением, но обычный идар не сумеет так быстро отказаться от звукового активатора.
Я едва заметно кивнул, принимая его упрёк. Всё верно. То, что сейчас здесь нет посторонних глаз, не говорит о том, что этих глаз не будет всегда. Можно держать это в уме, маскируясь только тогда, когда это требуется, а можно пойти более простым путём и перестать красоваться даже там, где это не причинит беды.
Поэтому через миг я выдохнул первое из четырёх слов:
— Раммас, — а затем принялся звуковым активатором подкреплять каждую из последующих печатей. — Огилус. Зиарот.
До реольца в этот миг дошло, что он слишком уж поторопился сбежать, тем самым снова дав мне возможность беспрепятственно воспользоваться сильной стороной идаров младшей крови — создать сильную технику.
Он мог попытаться сбежать, мог снова накрыться Сферой Мечей, но к его чести, он попытался добраться до меня и не дать мне завершить удар.
Смелый, но очень глупый поступок. Рвани он ко мне на первой, а не на третьей печати, ещё мог бы успеть, а так… Глупая ошибка, которую он допустил, опять недооценив меня.
Я, ощущая, как жар души вливается в ладони и исчезает бесследно, для видимости выдохнул завершающее слово:
— Фехт.
Реольцу оставалось ещё семь шагов до меня, когда с яркого полуденного неба упали вниз десятки ослепительно-белых лучей, прожигающих всё на своём пути.
Они вонзались в шатры, солдат-реольцев, землю, заставляя последнюю буквально взрываться фонтанами, засыпая всё вокруг пылью, песком и глиной.
Я удерживал печати четыре удара сердца, с каждым ударом вливая в технику жар души. Больше не смог, слишком уж тяжело это далось.
Когда жжение в жилах стало нестерпимым, смял печати и не удержался от широкой улыбки.
Раз я стою и не защищаюсь от меча, значит, реолец не сумел пройти оставшееся расстояние. А ещё, клубы дыма и пыли, которые начал относить в сторону ветер, означают, что с сегодняшнего дня я для всех официально Великий заклинатель. Удар гнева доступен только им. Только им хватает объёма жара души для этой техники и только им хватает умения и контроля, чтобы использовать её. Заклинатель не удержит подобную технику.
Сквозь редеющую пыль, наконец, показался реолец. Похоже, он получил сразу два прямых удара лучами света и лишился правой руки и левой ноги. Неудивительно, что не добрался до меня и не ударил из облака пыли. Мало какой идар старшей крови способен так же уверенно плести умения меча левой рукой, как и правой. А уж если меч утерян, так это и вовсе бесполезно.
К сожалению, его и моему, реолец ещё был жив.
От Ирала это тоже не скрылось, и он расплылся в довольной улыбке.