Но по плану прийти мне на помощь должна была не вся армия Скеро, а лишь мой отряд.
Выглядело это… не очень. В чём был смысл такого ограничения, я тоже не очень понял. Выглядело это так, словно сначала собирались проверить меня и ещё три отряда идаров младшей крови и Кровавых — способны ли мы справиться со стражей и открыть ворота. Затем собирались проверить мой отряд — способен ли он удержать ворота, когда в его узости на нас навалится вся армия Теназа. Где в этих проверках затерялось взятие самого Теназа, мне было решительно непонятно.
— Прочитал, запомнил? — холодно осведомился Вир, едва я развернул последний лист, проверяя, нет ли чего на обратной стороне.
Я помедлил и кивнул:
— Да.
Кровавый тут же отобрал листы и ускорился, убираясь прочь с тренировочной площадки.
— Рассчитывай на пять дней, — подвёл итог Вир. — Самое большее — на семь. Свободен.
Шагая прочь, я на ходу складывал пальцы в печати, отдавая приказ теням.
Мне нужно знать всё об этом. Что они задумали? Кто эти они? Зачем?
Ариос кивнул:
— Понял, господин. Будем надеяться, Вир хотя бы несколько слов скажет об этом.
К счастью, так и случилось. Очень удобно, когда у тебя есть шпионы, для которых нет преград и которых никто не может обнаружить, даже когда они стоят за твоей спиной.
Ещё до ночи я узнал суть плана, и он мне очень не понравился.
Не проверка. Ловушка. Приманка.
Мог бы и сам догадаться.
Мог ли я теперь отказаться? Разумеется, нет.
Могу ли я не открывать ворота, чтобы не начинать всё это? Тоже не могу.
Я должен это сделать, чтобы полностью расплатиться за своё спасение от казни.
Ограк шагнул вперёд, оттесняя от меня Ариоса, и сказал:
— Господин, не вижу причины для уныния. План как план. Жертвовать малым ради большого вполне обычное дело в крупном сражении. К тому же вам не обязательно безропотно выполнять свою роль от и до, а судить за мелочи победителя не будут.
Я сложил пальцы в знак.
Поясни.
— Не только вся армия Теназа будет рваться к упавшему флагу Реола, но и вся армия Скеро будет смотреть на эту башню и эти ворота. Разве это не лучший способ показать всем, кто сражается там против всего Теназа?
Чем больше я слушал Ограка, тем сильнее вдохновлялся предстоящим. Одно жаль — ведь мог и сам додуматься до такого, без подсказок теней. Стоило только вспомнить немного историй, которыми Флайм в детстве награждал меняза успехи в тренировках. Отец когда-то проворачивал похожее, а я его сын, верно?
Жаль, но не настолько, чтобы отказываться от предложенного только из-за пустой обиды на свою несообразительность.
С улыбкой на губах я нетерпеливо позвал:
— Креод, Илиот!
Первому я тут же вполголоса приказал:
— Вина на весь отряд. Ко мне в шатёр.
Вино, кстати, за последние недели оказалось под запретом в лагере. Как и излишняя щедрость с Яростью Эскары. Если насчёт последнего я был полностью согласен, то лишение солдат простейшего способа чуть отдохнуть от битв и ощущения нависшей над ними смерти считал ошибкой. Но держал своё мнение при себе. Найти же с помощью теней тех, кто продолжал за тройную цену снабжать вином, привозя кувшины прямо к шатру, не составляло труда.
Креод на миг поджал губы, а затем сказал, беспокоясь вовсе не о моих деньгах:
— Господин, осмелюсь заметить — вы с этим частите.
— Приходится, — отмахнулся я. — Мне сегодня и завтра мяса, жареной печени. Ещё ту горькую настойку от Азура, она в прошлый раз прям хорошо помогла.
Креод молча кивнул, и я перешёл к следующему распоряжению.
Илиот вошёл в шатёр и тут же недовольно заметил обернувшемуся к нему Листену:
— Ты бы хоть проветривал здесь. Весь воздух выдышал. Как ты тут сидишь?
— Нормально сижу, — огрызнулся тот, потирая покрасневшие глаза.
Илиот хмыкнул и приказал:
— Отложи всё остальное. Срочно переделай вот эту технику.
Листен скосил взгляд на подсунутый лист с зарисованными печатями и уточнил:
— Под чей баланс переделывать?
— Под мой, — не подвёл его Илиот.
У Листена дёрнулась щека, и он мрачно, исподлобья глядя на Илиота, сказал:
— Последние недели я только и делаю, что переделываю техники под тебя, обделяя господина. Из десяти техник восемь я делаю под тебя. Не многовато ли?
Илиот вскинул брови:
— Ты что, намекаешь, что я обманываю господина?