Ограк развёл руками:
— Их удача совсем плоха.
Я же молча оттолкнул от себя стражника, с которого так и не успел стащить доспех, рявкнул:
— Убивайте!
Сейчас главное — не дать охране королевских ворот завалить эти самые ворота, но с этим справятся и мои тени.
Я же вскочил, уже не опасаясь оказаться замеченным, крутнулся на месте, распрямил руку, выбрасывая из кулака плеть света. Флаг Реола, здоровенное полотнище синего цвета, качнулся и рухнул вниз. Сигнал подан.
Но на этом я не остановился, подскочил к внешним зубцам и ещё раз махнул рукой, разрубая верёвки, на которых удерживалось полотнище герба Великого дома Лагер. Не успело оно опасть на землю перед воротами, а я уже переваливал через край свой, синий свёрток. Он рухнул вниз, быстро выбрал слабину верёвок, которые дёрнули его, раскрывая. Дальше он принялся неспешно разматываться только под своей тяжестью. Минуты не прошло и все закончилось — над королевскими воротами Теназа трепыхалось на ветру полотнище герба Дома Денудо — белый барс на лазури.
Умелец, который до этого вышивал только гербы на ханбоках, справился с новой для себя работой откровенно плохо, но это видно только вблизи, а до ближайших глаз сейчас — армии Скеро — несколько сотен канов.
Они не видят сейчас огрехов герба, зато видят, кто захватил главные ворота города, и кто будет их удерживать против всего Теназа. Ограк совершенно прав — меня сделали приманкой, но кто сказал, что я буду безвестной и безропотной приманкой?
Невдалеке всплыл из деревянного настила Ариос и доложился:
— Вся стража башни мертва. Никого сильнее Возвышенного мечника здесь не оказалось. Стража привратной площади сильнее, пытается прорваться внутрь, но Кровавые прорубили дверь и как раз столкнулись с ними на втором этаже.
— Невидимки?
Ариос ткнул рукой:
— Тоже упёрлись в закрытый боевой ход, но до сих пор не решаются шуметь и выбить дверь.
Я кивнул и метнулся ко второму свёртку. С ним прошло легче и быстрей. На внутренней стороне воротной башни, в сторону города развернулось другое полотнище. Серое полотнище с угольно-чёрным сломанным клинком.
Перегнувшись через зубцы, глядя на тащащих какие-то телеги и мешки солдат Реола я заорал во всё горло:
— Незримая смерть! Незримая смерть! Я убью вас всех!
Несколько мгновений ещё поглядел сверху на лица, задранные на меня и полотнище с символом моего прозвища, а затем бросился к спуску с площадки, накладывая на себя защиту и готовясь к схватке. Хватит полагаться только на теней и неизвестных Кровавых.
На втором этаже… На втором этаже Кровавые себя совершенно не сдерживали, впрочем, реольцы тоже: кровь заливала доски пола на палец, не успевая просачиваться в щели, но в этой крови лежал и один Кровавый. Мёртвый.
Едва успев это увидеть, я тут же прянул назад, уходя от стегнувших по мне алых клинков, выругался:
— Чтоб дети забыли, как вас зовут! Свои! Кто, по-вашему, срубил флаг и перебил защитников механизмов?
Попытался шагнуть вперёд ещё раз, и в этот раз Кровавые по мне не ударили.
Вернее, Кровавый. Двое остальных выдавливали реольцев вниз по винтовой лестнице, и здесь был слышен лишь звон стали и хрипы умирающих.
Слишком долго возятся, эдак они закупорят нас здесь. Я ринулся к ним вниз по ступеням, рявкнул:
— Пригнулись!
По-другому на этой узкой лестнице было не разойтись — я буквально взбежал по спинам и плечам Кровавых и оттуда ударил потоком шипов. Прыгнул вперёд, удерживая технику и выкашивая реольцев. Один оборот лестницы, второй, третий, лестница закончилась, а поток шипов разбился о сияющий «тум», поднятый на месте выбитой двери.
Тупица, этому адепту идти бы в первых рядах, глядишь, и получилось бы вломиться на второй этаж. Впрочем, что я знаю о том, кто шёл в первых рядах? Кто-то же убил Кровавого?
Мысли скакали, совершенно не мешая мне менять печати. Поток шипов исчез, и тут же в чужой тум ударил таран. Но тум выдержал.
Мгновение я пялился, пытаясь понять, сколько жара души нужно влить в эту простую технику, чтобы она выдержала мой удар.
— Господин? — подался вперёд Ариос, готовый помочь мне.
Но я уже сменил печать, уже шагнул вперёд, уходя Теневым шагом сквозь стену. Три удара сердца, и я уже под сводом воротного тоннеля, за спиной реольцев и этого потрясающе сильного адепта.
Солдат, рядом с которым я вновь стал видимым, ещё только открывал рот для крика, ещё только поднимал меч, а я уже сменил печати и провёл жар души от сердца до пальцев.
Таран смел и этого солдата и полтора десятка других, проломив настоящую просеку в их телах, ударил в спину реольского адепта, сбив его с ног.