— Защиту! Защиту, господин!
Я подобрался, уже совсем другим взглядом впившись в накатывающую волну голубого света. Слишком близко для «раммас аут раум зиарот», я не успею сложить столько печатей.
Едва осознал это, как вскинул перед собой левую руку, складывая самое быстрое из своих защит.
Херристра аут.
Две печати, которые впитали весь брошенный в них жар души и подняли вокруг меня голубоватый купол.
Но сумеет ли такая слабая техника защитить меня от того, что несётся на меня?
Раздался ещё один вопль:
— В господина! Прячься!
Я изумлённо вскинул брови. Чего?
Через миг получил ответ: Ирал развернулся и бросился на меня, входя внутрь меня.
Ещё через миг, пройдя купол защиты, тёмными росчерками его поступок повторили все остальные тени.
Осколок льда рванул грудь холодом, перехватил дыхание, а следом за тенями сквозь защиту прошла, словно её и не было, волна света, пронизала меня, ослепив меня болью, и умчалась дальше.
Я выдохнул, выкашлял через себя боль, моргнул, разгоняя белую муть перед глазами, и услышал полный муки стон. Не свой стон, моя боль уже прошла.
Проморгавшись, обнаружил, что окружён тенями, которые сейчас глядят не на меня.
Чуть в стороне, сжавшись в клубок, лежал на мостовой… Наверное, это был Ирал. Никого массивней него среди моих теней не было, но сейчас это была скорее безликая фигура, лишившаяся былой плотности, яркости, больше похожая на тень времён моего детства — странное человекообразная тень с руками-лапами. Ни лица, ни деталей одежды не разобрать. Вместо лица — бесформенная маска с провалом стонущего рта.
— Это что такое? — не узнал я своего голоса.
Ответил мне Молак, ответил невпопад:
— Не знаем, господин. Этот свет ударил из храма. Мы остановились, а вот Тормур и некоторые безымянные тени и не подумали. Их разметало на тысячи клочков, и мы бросились бежать.
Я невольно потёр грудь, в которой словно поселился кусок льда. Выходит, боль от которой я упал, пришла от уничтожения нескольких теней? А новая, ослепившая меня только что, значит, от того, что Ирала облизала, ободрала своим светом эта волна? Лёд же, столь памятный мне по Кузне Крови, это жар души, который из меня тянет раненый Ирал? Или не только Ирал? Тормур?
Пополнив жар души из слезы Амании, спросил:
— Ему можно помочь?
— И на это у нас нет ответа, господин, — качнул головой Молак. — Но пока живы вы, мы тоже должны быть живы. А вы живы, в отличие от других.
— Других?
Я торопливо огляделся, обнаружив, о чём он говорит: солдаты, возле которых я вывалился из Шагов и которые разбегались перед волной света. Некоторые из них остались на улице и теперь лежали вповалку буквально в десяти шагах от меня. Над ними потеряно метался их идар, ругаясь и тряся безвольные тела.
Я уточнил:
— Мертвы?
Ариос кивнул:
— Да.
— А те, что спрятались в здании?
Ариос взмахом руки разослал в стороны сразу несколько безымянных теней. Через минуту я знал, что в домах мертвы вообще все. Не только солдаты, но и простые жители. Лежат без единой раны и без дыхания.
Я не успел задать какого-то следующего вопроса, когда все они вылетели у меня из головы.
Мёртвые тела солдат, что лежали невдалеке, вдруг окутало красное свечение, заставив безымянного идара замолкнуть и отскочить прочь, ещё через миг свечение превратилось в красный столб, высотой в два человеческих роста, что вырос из груди тел, а ещё через миг эти столбы превратились в лучи алого света, которые ударили в тёмное небо.
Кто-то из теней охнул, но я даже не обратил на это внимания, крутнулся на месте, оглядываясь. В половине окон сияло алым, отовсюду — из зданий, с соседних улиц, со всех частей города — били вверх лучи алого света, окрашивая тёмное небо в цвет крови. Где-то потеряно, страшно, завыли собаки. Весь город сиял лучами крови.
Эпилог
Несмотря на ночь, король Реола, Исиор из рода Агуас, был в тронном зале. Один, в темноте, не на троне. Он стоял у широкого окна. Но глядел не на столицу, не на её огни ночной жизни, а глядел на небо. Ждал. И дождался.
Небо вдруг окрасилось багряным, налилось алым, а затем пролилось вниз, ударив тёмно-красным лучом в самое высокое здание столицы, в купол храма Предков.
Расплывшись в улыбке, которая была незаметна в бороде, Исиор, король Реола наслаждался этим видом. Тишину тронного зала разогнали гулкие слова, которые он произнёс:
— Свершилось, первый Хранитель Химедо пал.
Летописи Реола хранили немало тёмных моментов, бывали в прошлом времена, когда младшая кровь пыталась украсть трон у старших братьев, поэтому послание Истинного Предка, передававшееся от Деко, хранителя традиций к Амо, старейшине и Диа, главе рода, дважды едва не было потеряно.