Я, запрокинув голову, расхохотался:
— Аха-ха-ха!
Потрясающе. Помнится, когда-то я боялся, что с моей помощью в мир вернётся Безымянный и драугры. Затем я обещал себе, что буду неправильно выполнять наставления теней, чтобы ни единого драугра не вышло из-под моих рук.
А выходит, я опасался зря? Я был просто слеп? Они не откладывают это обучение до поры, а при всём своём желании не сумеют заставить меня создать драугра или ещё одну тень. Не помнят, не умеют, не научат.
Я снова зашёлся смехом.
Тайники? Они рассчитывают отыскать их? Сколько, чтобы собрать все тайны? Десяток? Я и на один наткнулся-то совершенно случайно…
Смех застрял у меня в горле. Вот про случайно я погорячился. Не может быть такого совпадения. Род Денудо хранил какую-то тайну, уверен в этом.
Ирал вдруг шагнул вперёд, выпалил:
— Господин! Я не знаю, почему мы не помним последних лет жизни, битвы Валио против всех королевств, не знаю, почему даже моя память, память наставника, пуста и лишена всех знаний о техниках, но если я в чём и уверен, так это в том, что я всё ещё наставник. Лучший наставник идаров во всём Валио. Господин, давайте продолжим тренировки, бездельничая, я словно впустую трачу свою жизнь, впустую существую.
Я усмехнулся. Жизнь он тратит. Сложный вопрос, можно ли существование в облике тени считать жизнью. С одной стороны, вроде как, тени не раз убеждали меня, что они личности со своими тайнами, желаниями и прочим. Ругаются между собой, спорят со мной, действуют мне на нервы, как Ирал со своими вопросами о скачке силы.
А ведь и люди бывает теряют память, если их хорошо стукнут по голове, что уж тут говорить про тех, кто тысячу лет пробыл в забытьи, неотличимом от смерти. И что-то я сильно сомневаюсь, что память вернётся к моим теням вместе с силами.
Ирал заглянул мне в глаза:
— Господин…
Я напомнил.
Всё, что ты знал, ты мне уже рассказал несколько раз. О величии, Хвао и прочем. Не хватит ли?
— Техники, господин!
Техники ещё не переделаны.
— Господин, я сумею обойтись и без этих глупых формул.
Вскинув брови, я оглядел сжимающего кулаки Ирала. Интересное заявление.
— Хорошо, начнём. С чего?
Тот глубоко вздохнул:
— Та техника, что дала вам принцесса. Давайте.
Я подождал, но Ирал глядел на меня набычившись и не собирался что-то менять в своём решении или объяснять. Поэтому я просто сплёл пальцы в печать, старательно воплотил в жизнь объяснения принцессы Леве о пути жара души от сердца к руке, выдохнул активатор и скривился от боли в пальцах.
Ирал тут же потребовал:
— Ещё!
Затем провалился по пояс в землю, лицо его оказалось ровно перед моей рукой. Не спуская глаз с пальцев, Ирал снова потребовал:
— Ещё!
Я покачал головой и вновь попытался. Безуспешно.
Ирал вскинул на меня взгляд.
— Мизинец — вот так, — поднял свою ладонь, показывая как надо.
Я повторил и снова скривился от боли.
— Мизинец — вот так, в шестую.
Жар души опять сорвался, а пальцы свело судорогой.
Шипя от боли, я процедил сквозь зубы:
— Что, перебирать все позиции?
— Господин, я же сказал — я могу потерять память о техниках, я ничего не могу передать вам, но я учил сотни идаров и эта память со мной. Я докажу вам, что и на меня можно положиться, что не один Листен может двигать вас вперёд!
Я, нахмурившись, выслушал эту жаркую речь. Что его этот Листен так цепляет? И кто говорил ему, что он бесполезен? Напомнил.
Вообще-то, это ты научил меня, как совмещать Шаги сквозь тень.
— И я продолжу помогать вам, господин! Мизинец — вот так, в девятую.
Я несколько раз сжал-разжал кулак, прогоняя остатки боли и непослушности из пальцев. Ну так, значит, так. Никто ещё не становился калекой оттого, что срывался в технике раз за разом. Быть господином это не только принимать, но и ещё немного отдавать. Солдатам клятвы и деньги, раненым лечение, теням — ощущение того, что они нужны. Похоже, Ирал устал быть простым разведчиком и убийцей простолюдинов.
Пальцы вернули послушность, и я сложил печать. Так, как нужно. Мне казалось, а вот Ирал тут же прикрикнул:
— Ровней мизинец! Указательный сильней отвести!
Кривая усмешка так и замерла у меня на губах, когда жар души словно сам рванул вперёд, в плечо и дальше, к ладони. Я едва успел выдохнуть:
— Рамас питар.
Как, охватывая запястье, из руки зазмеилась пылающая ослепительно-белым плеть.
Ирал отпрянул, за одно мгновение оказавшись в трёх шагах от меня, счастливо выдохнул:
— О да! О да! Господин, как я? Без всех этих дней на вычисление, без всего этого ожидания и прочей лабудени, что вы навертели тут за тысячу лет. Опыт! Опыт, господин! Пусть же это наследие Амании служит потомку Ребела!