Из-за занавеси рявкнули:
— Да вы охренели там? Чтоб вы забыли, как языком шевелить! Чё орёте? Я только прилёг!
Креод тут же скользнул туда, словно тень просочившись через ткань загородки, и рыкнул:
— Я тебя сейчас сам заткну, понял? И проклятье твоё в глотку запихаю. Притих, пока господин наказывает своего слугу! Понял?
Я же приказал Листену:
— Подними голову, — едва он это сделал и наши глаза встретились, сказал. — Листен, хороший слуга выполняет приказы и старается сделать ещё сверху. Но никак не переиначивает приказ, решая за меня, как оно правильно. Особенно не делает этого, ничего не зная обо мне и моей нужде.
— Я п-понял, больше не повторится.
— Надеюсь. Своё наказание ты уже услышал. Если ты когда-нибудь снова разочаруешь меня и мне придётся тебя убить, то твою сестру я не выброшу из замка, не переживай, но ей придётся уже самой зарабатывать на жизнь. И хорошо, если прачкой. Ты услышал, ты понял?
Листен сглотнул, мелко закивал, глотая звуки:
— Да, гспдин. Больше не пвтрится, гсподин. Я больше не подведу вас, гсподин.
— На твоём месте я бы сегодня наведался на тренировочную площадку и проверил, с чем ты завтра встретишь реольцев, — Листен снова сглотнул, но не проронил ни слова. Поэтому я добавил ещё один совет. — А вечером подошёл бы к кострам отряда и познакомился с соратниками.
Креод, который как раз вернулся, буркнул:
— Я прослежу, господин, чтобы он не потерялся.
Я похлопал записями по ладони, негромко сообщил:
— Техники — это хорошо, а то я думал, с ними у тебя пусто, но, вообще-то, я пришёл к тебе по другому делу. Помнится, перед уездом ты делал запасы для проверки распределения ихора.
— Э-э-э, — Листен похлопал глазами, но справился со сменой темы разговора. — Делал. Кому вы хотите провести его, господин? Кому-то из этих новых? Домару, да? Он же получше, господин, я правильно запомнил?
Я нагнулся ближе к всё ещё стоящему на коленях Листену и спросил:
— Тебя ничего не смущает в моём облике?
Он снова начал заикаться:
— Ш-шрам, ш-шрамы п-появились, господин.
— А ещё? — видя непонимание в глазах Листена, я сдался и коротко сообщил. — Я словно прибавил лет пять возраста.
— Как? —изумился он. — Почему?
— Меня тяжело ранили и чем только не лечили, чтобы сохранить жизнь. Глава Академии в итоге применил какую-то очень сложную технику, которая и изменила меня. А возможно, изменила и то, что внутри меня.
Листен уловил намёк, выпучил глаза:
— Н-но техники не м-могут менять состав ихора.
Я понизил голос и одними губами спросил:
— А странные жидкие лекарства? Тоже не могут?
— П-понял, п-понял, — закивал Листен. — Сейчас сделаем, господин.
Я же заметил, как нахмурился Креод. Уж он точно понял, на какие жидкие лекарства я намекал.
Всё это время я то и дело прислушивался к себе, пытаясь понять, есть ли во мне другие изменения, или нет. И ничего не мог понять. Хотя бы потому, что то, что провернул со мной Креод ни на что не было похоже до конца. Лечение? И да и нет. Тайный состав крови для уединённой тренировки? И да, и нет. Да и какой такой тайный состав крови от Креода? Даже кровь отца, Клинка ничего не меняла в солдатах Дома. Это ритуал создания Кровавых? Нет и… да?
Я не ощущал в себе ничего от Кровавых: ни голосов, ни жажды крови, ни умений Кровавых, той же нечеловеческой и неидарской силы, или способности заживить рану.
Или…
Пользуясь тем, что Листен закопался в сундук, доставая свечи, линейки, зажимы и прочее, без слов потянул с пояса Креода меч. Резанул себя по предплечью под его хмурым взглядом и вместе с ним уставился на рану.
Ничего. Кровь сочилась, не спешила втягиваться обратно в тело, да и сам порез не спешил стягиваться.
— Г-господин.
Я глянул на бледного Листена, который прижимая к груди свечи, затравленным взглядом уставился на меч в моей руке. Хмыкнул, бросил меч Креоду и быстро сложил печать лечения, закрывая, наконец, рану. Работает, надо же. Применил ведь даже раньше, чем подумал, что может и не сработать. Небрежно обронил:
— Не обращай внимания. Всё взял?
— Д-да.
— Тогда идём.
Проверку делали в моём шатре, в закутке Листена не хватило бы для неё места, да и лишних ушей и глаз там было слишком много.
На мой взгляд, свечи снова сгорели почти одинаково, но я уже знал, что там всё решает буквально разница в ноготь толщиной.
Листен опять погрузился в расчёты. Но если в прошлый раз он с каждой новой строкой улыбался всё сильней, то в этот раз он всё сильней хмурился.