Тень Молак, который всё это время молчал, торопливо дал совет:
— Благодарите.
Я послушно склонил голову:
— Благодарю, ваше величество, я польщён, как многое вы знаете о моём Доме. К сожалению, вы правы. Мой Дом, — заметив смешинку в глазах короля, я поправился, не опуская полное именование, как на самом деле и положено. — Мой Малый дом очень мал. Долгое время в нём сражался лишь мой отец. Я подвёл его этой весной, в судебном поединке был небрежен и убил своего противника. Наказанием мне стало повторное посвящение Хранителям, и теперь отец ещё очень и очень долго будет один выходить на Игры от нашего Малого дома.
— Что же, о награде за спасение моей дочери я подумаю завтра, но почему бы мне сейчас не порадовать тебя тем, о чём ещё почти никто не знает?
Молак снова повторил совет:
— Благодарите.
Совет хороший, вот только за что благодарить в этот раз и как?
Уже сам ощущая, как затягивается молчание, я с усилием подобрал слова:
— Благодарю за доверие, ваше величество.
Он улыбнулся:
— Мелочи. Мы готовимся к штурму Теназа и уже сейчас видим, что многие, кому отказывали в именовании идарами и называли всего лишь адептами, вносят огромный вклад в победу Скеро. В начале следующего года будет объявлен королевский указ о новом именовании идаров и разделении их на две ветви. Весной же в Играх смогут принять участие как идары старшей крови, так и идары младшей крови, и у тебя, Лиал, будет возможность сделать первый шаг к возвращению величия твоего Малого дома. Ведь не всегда он был Малым и не всегда был Домом, так?
— Благодарю, ваше величество, за эти слова и за надежду, которую вы дарите. Возможно, вы посетите Игры в Грандоре в следующем году, чтобы я на ваших глазах сделал первый шаг к возвращению величия моего Дома?
— Аха-ха-ха! — разразился смехом король, не видя Молака, первого из советников-теней, укоризненно качающего головой от моей дерзости. — А ты мне нравишься всё больше и больше.
Отсмеявшись, он повёл рукой:
— На этом закончим наш разговор, мне нужно разобраться с произошедшим. Должен ли я напомнить тебе, Лиал, о том, что нужно хранить молчание? Надеюсь, пока мы разговаривали здесь с тобой, твои люди не растрепали на весь лагерь о том, как они спасли мою дочь?
— Нет, ваше величество, они будут держать рот на замке, я позаботился об этом.
— Тогда объявляю тебе свою благодарность за спасение дочери.
— Это было моим долгом.
— Верно, а мой долг, как твоего короля — наградить тебя. Пока же прощаюсь с тобой.
Намёк я понял, склонился:
— Ваше величество.
И вышел. Но остались мои тени, до сих пор не доверяющие клятве принцессы Леве.
Глава 2
Все тени остались. Кроме Ирала, который выскользнул из шатра следом за мной.
Я сделал десять шагов, минуя кольцо стражей гвардии, затем ещё столько же, оставляя их за спиной и только тогда чуть скосил глаза на моего советника по умениям и техникам, на мои живые ножны.
Ирал уловил этот жест, тут же метнулся вперёд, зависая уже передо мной. Привычно заскользил над землёй спиной вперёд, лицом ко мне, а через миг склонил голову и сложил перед собой руки:
— Господин, как я и надеялся, сражения изменяют вас и с каждым разом всё сильней и сильней.
Я чуть прищурился, удерживая в себе слова, которые срывались с губ, и заставил считать про себя. И тут Ирал удивил, продолжил меня хвалить и хвалил совсем не то, что я опасался и в чём хотел его осадить.
— Вы становитесь всё больше и больше похожи на истинного Оскуридо, кровь всё сильней и сильней проявляется в вас. Сила духа, несгибаемость, упорство, целеустремлённость. Мне жаль, что вам до сих пор приходится склонять голову, но я счастлив видеть, с какой королевской гордостью вы делаете это. Господин, я рад служить вам.
Сказав это, Ирал и вовсе опустился на одно колено, повторив то, что недавно проделал на моих глазах Яшмовые весы — приветствовал меня, как подданный своего правителя, словно мы не посреди шатров армии чужого королевства шагали, а находились в моём тронном зале.
Я выдохнул и шевельнул ладонью. Без единого символа своего тайного языка, замаскированного под жесты техник. Но Ирал понял меня верно — тут же поднялся. Клянусь Ребелом, если бы он был не тенью, а обычным человеком, то его улыбка бы сейчас сверкала даже под скудным светом луны.
Что ж, пусть Ирал радуется. Я в себе не ощущал ни особой гордости, ни особой целеустремлённости. Не считать же ей желание добраться, наконец, до своего шатра, смыть с себя кровь, гарь и пот горячей водой и надеть свежие ханбок и бельё. Такие, чтобы пахли стиркой и лесом, а затем завалиться спать и чтобы меня никто не трогал до обеда, а ещё лучше до вечера.