— Один из тех шести, которых я должен убить по договору с Виром, — усмехнулся. — Удачно встретились. Треть сделал, считай.
Креод тоже улыбнулся и несколько раз коснулся пальцем виска:
— Повязка, господин.
Я поднял руку, проверяя её. На месте. Что ему не так?
— Положите повязку на тело, господин. Платка со знаком Расколотого Меча с вами нет, но вас теперь узнают и по повязке, полтора десятка реольцев улизнуло. Отличный знак, чтобы оставить о себе славу. Оставьте её, господин.
Вообще-то, я не очень хотел, чтобы меня все узнавали, да и сомневался, что с моими тенями простые солдаты сумели на самом деле сбежать, но спорить не стал. Сегодня мне известность всё же больше помогла, чем подпортила: и этот Крудо начал говорить со мной, дав возможность подготовиться, и простые реольцы шарахались, начав кричать о Незримой смерти.
Я развязал повязку, вытянул руку, собираясь уронить её на тело, и только тогда опомнился.
— Что со шрамом?
— По-прежнему уродлив, господин. Нет причины для беспокойства, — без промедления ответил Ирал.
Я разжал пальцы, позволяя повязке упасть на разрубленную грудь Крудо из Дома Бротург, но через миг нагнулся к нему и оторвал от его ханбока полосу, которую тут же повязал на лоб.
Так будет надёжней.
Осознав, сколько времени потратил на полную глупость, торопливо развернулся, выискивая Преферо, и рванул к ней.
Она не только дышала, но и выглядела получше, чем десять минут назад. Но почти перерубленная нога никуда не делась, и я влил в девушку ещё минуту потока излечения, осторожно поднял на руки и двинул в сторону Илиота. Он поможет ей лучше меня.
Возле него уже начало образовываться что-то вроде лечебницы: стоял с серым лицом Майс, суетился над кем-то Домар, солдаты стаскивали раненых.
Я положил Преферо в двух шагах от Илиота, окинул его взглядом, выискивая раны, и не нашёл ничего серьёзного. Вся эта кровь на ханбоке, похоже, не его. Как и большая часть крови на мне.
Илиот ответил мне таким же взглядом, убедился, что со мной всё хорошо, и сипло произнёс:
— Господин, у меня заканчивается жар души в слезе.
Я кивнул, снял с груди медальон и подцепил крышку, открывая его. Судя по цвету слезы, оставалось ещё с четверть. Я оказался неожиданно экономным, невзирая на долгую и опасную схватку.
— Держи, — повысив голос, приказал. — Птенцы! Если в ваших слёзах ещё что-то есть, отдайте их Илиоту. Обыщите реольцев, вон того, — ткнул на своего последнего противника, — первым. Возможно, у кого-то из них найдётся слеза.
Хмурясь, оглядел побоище. Слёзы, можно считать, пусты, не меньше четверти солдат мертвы, ещё четверть или даже больше ранены. Нечего и думать пытаться выполнить задание. Вернее, задания, которых я опять взял два. Ведь рядом же, что мне стоит сделать небольшой рывок и быстро выполнить оба?
Нет, я могу, конечно. Я и тени. Я, тени и Креод. Но кто будет тащить добычу, суть которой в первом из заданий? Для тяжелораненых нужно выделить самое меньшее одного здорового на троих раненых, чтобы приглядывать…
Я вспомнил о лошадях и граухах, которые оказались на пути прибывшего к реольцам подкрепления, и прикусил губу. Возможно, у нас вообще не осталось лошадей, а возможно, у нас их стало лишь больше. Как поступили реольцы, которые приглядывали за их лошадьми? Убили всех, разогнали, увели с собой, увидев, как отряд проиграл? Я слишком увлёкся личной схваткой, перестал следить за боем и происходящим.
Огляделся. Ну да, самое место и время, под десятками взглядов солдат и идаров стоять, думать и разминать руки в тренировочных жестах, общаясь с тенями.
Ткнул пальцем в перекособоченного Урая.
— Ты! Пересчитай, сколько осталось в живых, сколько раненых, разузнай, что с остальными идарами. Нашими и местными, из лагеря.
А сам сел и да, нагло, на глазах у всех, размял запястья, а затем задал первый вопрос:
Что с лошадьми и граухами?
После пятого вопроса вдруг сообразил, что начал не с того, спросил:
Как они сумели спрятаться от вас?
И впервые Ариос запнулся с ответом и отвёл взгляд, словно спрашивая совета. Похоже, что с этим не так всё просто. Выходит, и на их силу есть ответ. Что это? Личная сила реольского идара? Но Крудо не Клинок, и я с ним справился. Может, дело в другом? Может быть, у реольцев был алтарь их Предка? Или даже осколок алтаря Ребела?
— Господин, они не сумели спрятаться от нас.
Я не сразу понял, что услышал. Моргнул раз, другой, третий, повторяя про себя эти слова, а затем они вдруг дошли до меня, и я потрясённо выдохнул:
— Что?
Солдат, что тащил под руку раненного, вздрогнул, заполошно оглянулся, туда, куда я вроде бы глядел. Только я глядел на опускающего на колени Ариоса, а он глядел на дым по ту сторону остатков ограды лагеря.