Солдат, конечно, ничего там не увидел, а вот я отчётливо вдруг вспомнил Ирала, стоящего передо мной на коленях и сообщающего — вместо Ариоса сообщающего! — о реольцах, что сейчас выплеснутся из-за поворота.
До меня, наконец, дошло. Я до хруста стиснул кулаки и зубы, только так сумев удержаться от проклятий и воплей.
Заставил себя считать. И не до десяти, нет, десяти тут явно не хватит.
Шагнувший было ко мне, Урай замер и попятился.
Но мне было плевать на него. Пусть я и молчал, но пытался прожечь этих проклятых теней взглядом.
Рядом с Ариосом на колени опустился Ирал. Вновь. Ублюдок. Я понял, что он хочет сказать ещё до того, как он открыл рот.
— Господин, это я настоял на этом.
— Мы голосовали, — поднял голову Ариос. — И большинство решило так.
На миг мне показалось, что зубы сейчас раскрошатся, с такой силой я стиснул их. Ах, они голосовали! Проклятые бесплотные твари. Хотелось создать плеть огня, да стегануть теней. С оттяжкой, так, чтобы задымились, так, чтобы завопили от боли. Жаль только, я не могу этого сделать, не могу наказать их. Предатели. Они, по сути, предали меня. По-другому это не назвать.
Ирал, как-то странно выглядящий, и странно же улыбаясь, словно ненормальный, выдохнул:
— Нет. Это я настоял, уговорил и обманул остальных. Но я ни о чём не жалею, господин. Всё было не зря. Вы вправе наказать меня. Накажите меня, господин, накажите. Но это было не зря.
Сумасшедший, упёртый баран, думающий только о Ребеле. Что он несёт? Я, истекая ненавистью, уставился на него. Да если бы я мог тебя наказать, то я бы тебя сейчас…
Погоди-ка… Что значит не зря? Что не зря?
Меня словно окатили ведром ледяной воды. Даже дыхание перехватило. С трудом сделав вдох, я, наконец, разжал стиснутые кулаки и тут же выбросил печати.
Что было не зря?
Улыбка Ирала стала ещё шире.
— Господин, сколько раз сорвались ваши техники в последней схватке? — через миг он сам ответил на свой вопрос. — Ни разу. Вы меняли проявление техник по своему желанию. Ваши удары ранили не только реольца, но и меня. Всё было не зря, господин. Вы стали Хвао, господин. Взятых вами жизней хватило на это. Всё было не зря.
Я сообразил, что мне казалось неправильным в облике Ирала. Плотность. Он потерял в плотности и чёткости. Сейчас, зная, куда глядеть и что искать, сравнивая его со стоящим рядом Ариосом, я видел это отчётливо. Больше того, на плечах, груди и ногах Ирала виднелись белёсые полоски, словно шрамы перечёркивавшие темноту его тела.
Следы моей плети, которой я убивал реольца. Убивал в то время, когда Ирал словно поглотил его своим телом, замедляя и лишая части сил.
Всё это время Ирал уже принимал наказание.
Злость, как и желание уже осознанно наказать его, никуда не делись. Но я достаточно долго молчал, чтобы смирить не только злость, но и язык, охладить свои желания и, даже вспомнить, что вокруг не только мои тени, но и солдаты. Мало того что их господин сидит, дули крутит посреди поля тел, так он теперь встанет и начнёт стегать плетью воздух?
Хорошо, если воздух, а если Ирал проявится от моих ударов? Что, если его увидят все? Всех убивать?
Сколько времени я мечтал о наказании теней? Два года, три? И вот, получил, наконец, эту возможность, но не могу пойти на поводу своих желаний.
Разжал стиснутые зубы и ухмыльнулся. Пока не могу. Я так долго ждал этого момента, что лишние два-три дня или даже неделя ничего не смогут изменить.
Ничего.
Будет и наказание, будут и вопросы от меня, а пока нужно занять голову другим.
Отвернувшись от теней, я встал, гаркнул:
— Урай! Ты куда пропал? Живо доложил всё, что насчитал!
— Тебе никто не говорил, что ты глазливый?
— Чего?
— Кто ляпнул про то, что разве можно было отказываться от заданий?
— Я говорил про бросать.
— Спасибо, что поправил, Домар. Только всё же ответь, никто не говорил тебе про глазливость?
— Да иди ты.
— Я еду. Как и ты. И чего-то мне нехорошо при одной только мысли о том, что мы всё ближе к лагерю и всё ближе к вопросу: а что с вашими заданиями, идары Гирь Весов.
— Ты это, как оно говорится…
Сразу два голоса подсказали:
— Сгущаешь краски.
— Нагнетаешь.
— Не знаю, не знаю. Нам в Башне вбили в голову: приказ должен быть выполнен, невзирая ни на что.
Один из солдат подъехал ближе к птенцам и хрипло заметил:
— Не боитесь, ваши милости. Не впервой задание проваливаем. Главное оно что, ваши милости? Что не просто так повернули обратно, а подвиг совершили. Снова. Пусть и помельче, зато народу больше спасли.