— Чтоб меня Безымянный побрал. Снова баба на руках. Может, госпожа и права в чём-то?
Я, разобрав этот шёпот, в удивлении перевёл взгляд левей.
Кодик в таких же доспехах и ещё какой-то солдат в более тёмных, скорее, серых.
Давненько я не испытывал такого удивления. Привык, что тени сообщают мне обо всём, что происходит вокруг и ждёт впереди.
Слишком привык. Поэтому после битвы в лагере едва ли не затыкал уши, когда Ариос пытался мне что-то доложить. На второй день ни он, ни другие тени даже не пытались лезть ко мне с разговорами. И правильно, иначе злоба во мне лишь росла.
Как, оказывается, приятно удивляться. Получается, что этот отряд отец выслал уже давно, потому как моё письмо к нему сейчас в лучшем случае на середине пути к замку Денудо.
Но удивлён был не один я. Орак и Кодик тоже пялились на меня с широко открытыми глазами. Я понимающе усмехнулся:
— Что, сильно изменился?
Орак кивнул, вздрогнул, когда Креод рявкнул:
— Хватит пялиться! У нас тут нелёгкие недели были, пока вас ждали. Господин сражался как зверь, за пятерых старших идаров, был не раз ранен, чудом остался жив и, конечно же, сильно изменился и возмужал. Что замерли? Что нужно сделать при виде наследника Денудо⁈
Все трое стоявших рядом с Креодом дружно рванули с поясов мечи, поднимая их перед собой и склоняя головы:
— Господин, приветствуем вас.
Я сказал чистую правду:
— Рад вас видеть, Орак и Кодик. Сколько вы привели людей?
Ответил Орак, часто моргая и так явно пытаясь бороться с удивлением от моего вида:
— Полсотни солдат от Дома Денудо.
На полшага выдвинулся вперёд третий, мне незнакомый, крепкий воин в серой броне и сказал:
— А ещё полсотни солдат от Великого дома Велоз.
Я лишь вздёрнул брови в изумлении, а воин уже продолжал:
— Меня зовут Юсто, я главный над солдатами Велоз. Мы выполним любой ваш приказ, господин Лиал, и будем сражаться за вас так же, как сражались бы за главу нашего Великого дома. Амо Великого дома Велоз передаёт нас в ваши руки и просит посетить замок Велоз после падения Теназа. Также он передаёт, что многие забыли о родственных связях между Домами Велоз и Денудо, миру пора вспомнить о них.
Амо это старейшина Дома, мой дед по матушке Крез. Он и в прошлую нашу встречу приглашал посетить замок, поговорить о традициях, показать, где проходит посвящение Хранителям. У меня, после истории о скрытном посвящении в Великом доме Велоз, появилось много вопросов. Но сейчас сильнее всего мучает другой — как он догадался о необходимости падения Теназа в качестве условия моей свободы?
Не припомню, чтобы я в ту беседу говорил о таком, хотя бы по той причине, что сам ещё не знал.
Молак, стоявший чуть в стороне, шевельнулся, негромко произнёс:
— Господин.
Я скрипнул зубами, давя злобу. Но он был прав, молчание затягивалось, поэтому я расцепил зубы и сказал:
— Рад принять под свою руку столь много сильных воинов. Но у моих солдат есть только один гаэкуджа, — кивком, раз руки заняты, указал, — гаэкуджа Креод.
Юсто лишь кивнул:
— Господин Лиал, я не собираюсь оспаривать ваш приказ и старшинство моего нового гаэкуджи.
Я вернул ему кивок, принимая его обещание, а затем развернулся. Я ведь ещё не донёс свою ношу до лечебницы. А когда донёс, то развернулся, спеша выполнить ещё одно дело — доложиться.
— Хоу Думайн, хёнбэн Лиал вернулся, — помедлив, я добавил. — Задания не выполнены.
Внутри шатра что-то стукнуло, прозвучали шаги, а затем Думайн рванул в сторону полог, открывая себе вид на меня и моих людей.
Зрелище ещё то, конечно. Умыться я умылся, ещё вчера, как и все остальные, но кто берёт с собой на задание свежий ханбок? Уж лучше положить в седельные сумки хороший плащ на случай дождя, да побольше еды, чтобы было чем восстановить силы. Поэтому и стоял я сейчас под взглядом хоу Думайна в окровавленном, рассечённом во многих местах ханбоке. Хорошо, что он многослойный, из тех, которые носят идары младшей крови, иначе в разрезах мелькало бы голое тело.
Думайн перевёл взгляд на суету за моей спиной, таких же грязных, пропахших кровью и потом солдат, Илиота, Креода и прочих, кто оставался на ногах или уже не нуждался в помощи лекарей.
Впрочем, Креод выглядел как раз лучше всех нас. Он ещё в разгромленном лагере обзавёлся новым, пусть и чужим ханбоком. Узковат в плечах, зато не будет вопросов о дырах в одежде, которые должны заканчиваться ранами, часто смертельными.
Хоу Думайн дёрнул щекой и приказал:
— Зайди.
Пропустил меня внутрь, завесил полог и устало спросил: