Поэтому я глотнул воды, утоляя жажду, затем, глядя сквозь стенку шатра, негромко приказал, уверенный, что меня услышат:
— За мной.
Сложил печать с правой руки, шагнул вперёд, уходя в тень и с каждым шагом двигаясь всё быстрей и быстрей. Проскочив сквозь шатры, на пустом пространстве между ними и оградой лагеря обернулся. Семь теней следовали за мной. Советничники.
Снова скрипнул зубами, отметив, что это становится дурной привычкой. И больше не оглядывался, мчась бесплотной тенью сквозь лес. Всё дальше и дальше.
Сбросил ход, только когда выбежал на стоящего на коленях Ирала. Миг спустя за его спиной появились шестеро остальных и тоже опустили колени.
Я остановился и сбросил печати. Похоже, что здесь уже безопасно и чужих глаз нет.
Но доверять теням после того, что они устроили? С них станется решить, что мне нужно продолжать набирать силы, а для этого лучше всего стать врагом всего Скеро, проявить перед всеми наличие во мне проклятой крови Оскуридо.
Поэтому я затаил дыхание и прислушался, пытаясь уловить присутствие посторонних. Но нет, как бы я старался, ничего большего, чем дыхание ночного леса я не слышал. Ни лишнего треска веток под сапогом, ни дыхания затаившегося в листве наблюдателя, ни стука сердца Кровавого наблюдателя от Вира.
Если не орать на весь лес, то мои слова останутся тайной.
Я не успел сказать ни слова, лишь остановил взгляд на тенях, как Ирал заговорил первым:
— Это моя вина, господин. Это я решил, что другого удобного случая резко набрать силы может не представиться, и уговорил остальных скрыть подход реольцев.
Мой голос мне самому показался шипением:
— Ах, уговорил? Наверное, не один день старался.
— Это было спонтанное решение, господин. Словно вспышка. Едва я услышал, что в соседнем лагере тоже реольцы, как понял, что нужно делать.
— А теперь подробней, что же нужно было сделать?
Ирал не опустил взгляда:
— Пропустить беглецов в ту сторону, а если они вдруг свернут с пути, подтолкнуть в нужную сторону.
Ярость ударила в голову. Они не просто умолчали, они сами навели на меня реольцев. Ублюдочные тени!
Пальцы снова сложились в печать раньше, чем я даже подумал о ней, плеть света зазмеилась, рассекла воздух и обрушилась на Ирала слева, самым кончиком вспарывая его тело. От левого плеча до пояса.
Рассекла на самом деле, точно так же как делала это и раньше, пройдя сквозь его бесплотное тело. Только в этот раз оставляя после себя белёсый след, точь-в-точь как это было у Ариоса. Но след был глубже, толще, ярче в этой ночной темноте.
Ирал резко выдохнул, хотя что ему было выдыхать? Но ему было больно, это было точно, и он шёл на поводу привычек тела, которого у него не было больше тысячи лет.
Я тоже выдохнул, вкладывая в этот выдох слова:
— Так вы ударили мне в спину? Что это, если не предательство?
На этот раз я стегнул справа-налево, рассекая его тело надвое. Ирал вздохнул, пошатнулся на коленях. Лицо его было искажено болью, а новые шрамы вышли раза в два толще.
— Разве за предательство не положена смерть?
Третий удар вырвал из Ирала стон.
Один из теней поднялся с колен, попятился, заставив меня вскинуть взгляд. Самый невысокий из моих теней, тот, что лишь изредка давал советы. Урамос, советник по финансам.
Под моим взглядом он замер и затараторил:
— Я голосовал против, господин! Против!
— Так вы ещё и голосовали… — в который раз вспомнил я эту подробность, захлебнулся от гнева и повёл взглядом по теням. — Кто же из вас голосовал за то, чтобы предать меня?
Молак, на котором я остановил свой взгляд, хрипло сказал:
— Господин, вы сгущаете краски. Ни о каком предательстве…
Я перебил его:
— Ты ещё Калиоса попроси объяснить мне, что предательства не было. Кто ваш господин, кому вы служите, кого вы не раз называли своим королём?
Глухо пророкотал Ограк:
— Вас. Вы наш король.
— Так, может, только мне решать, что предательство, а что нет?
— Вам, мой господин, — согласился Ирал. — Но виноват лишь я. Только я и никто, кроме меня. Я убедил всех, что вам осталось лишь кроха до Тальмы, заставил их поверить, что вы перепрыгнете сразу через ранг, я заставил их выступить на моей стороне, только я предатель.
Я снова вперил в него взгляд.
— Я столько раз мечтал о моменте, когда я смогу задать вам вопросы, получить ответы и наказать вас, если услышу ложь. И вот этот момент настал, но что же я слышу? Ложь, наглую ложь из твоего рта, и даже наказание ничего не меняет.