Возможно, убить их я не смогу именно по этой причине. Но… По-разному может быть. Зверь, попавший в силки, бывает, отгрызает лапу, чтобы стать свободным, а я человек, я способен и на большие жертвы.
— Поднимайтесь. Попытаемся начать нашу совместную жизнь заново.
Первым я взглянул на Ариоса:
— Мы не привлекли лишнего внимания?
— Сейчас проверю, господин, — коротко ответил он и скользнул прочь, заставив проводить его взглядом.
Я как-то позабыл, что из лагеря ушли только я и они семеро. Неужели старшие тени-советники не хотели, чтобы остальные тени слышали этот разговор и видели их наказание? Интересная деталь, которую я постарался запомнить, сам же глянул на Ирала.
— Теперь ты. Значит, я стал сильней?
— Да, господин! — радостно воскликнул тот. — Вы поднялись на ступень. Вы теперь Хвао! Раньше именно эта ступень означала, что наследник Дома вырос и готов осваивать силу ихора.
Молак качнул головой и буркнул под нос:
— Поверить не могу, что ты и правда сумел убедить нас, будто господин перепрыгнет сразу на ранг Тальмы.
Я усмехнулся:
— Солгал и им?
— Нет, господин, — мотнул головой Ирал, — шанс был, так что лишь излишне обнадёжил. Для такого скачка понадобилось бы вчетверо больше реольцев, чем появилось, не меньше.
— На столько бы меня не хватило. Слеза бы опустела гораздо раньше.
Ирал поднялся с колен, повёл рукой по груди, по самому широкому шраму.
— Но всё было не зря, мой король. Ведь я решил вашу самую большую проблему, проблему со срывающимися техниками.
Я скривил губы:
— Это ты так думаешь.
В доказательство поднял руки, безбоязненно складывая печати.
«Раммас огилус зиарот фехт» сорвалась, оставив лишь жжение в пальцах и возле сердца и никак не выдав меня для стражи лагеря армии.
— Видишь? Где все твои обещания про Хвао?
Ирал не смутился, лишь насмешливо спросил:
— Мой король, вы и бегать начали раньше, чем ходить?
Молак прошипел что-то неразборчивое, буравя спину Ирала взглядом. Я и сам был удивлён, тот вёл себя так, словно не был наказан, словно ничего в наших отношениях не изменилось. Надеюсь, это лишь внешнее, надеюсь, теперь хотя бы остальные тени, тот же Молак, не будут молчать, если Ирал снова решит по-быстрому добавить мне сил.
Пока что я лишь повёл рукой:
— Объясняй, советник.
Глава 21
Ночь была познавательной, а я, наконец, дорвался до меча. Пусть не сражался с ним в руках, не использовал сложные умения пути меча, но вдоволь подержался за него и потренировался вызывать ауру меча. Оказалось, что это непростое умение и по щелчку пальцев не работает. Клинки не зря получали свои прозвища, этим показывалось, как много сил и труда отделяло Клинков от Великих паладинов.
Но мне уже можно задумываться, какой себе выбрать. К утру я сумел, пусть и на несколько мгновений, но объять меч аурой.
Удивительно, но с умениями второй части когда-то единого пути идаров было легче. Возможно, потому что я последние месяцы только и делал, что тренировался в техниках, возможно, потому что переход на новый ранг силы произошёл именно с использованием техник, здесь я затруднялся с правильным ответом. Но мне хватало и результата.
Для адепта, нынешнего идара младшей крови становление Клинком или Хвао действительно означало, что он мог пренебрегать неполным соответствием печатей и состава ихора. Отныне, как Ирал и обещал мне когда-то, я мог не заботиться переделкой печатей под себя. Как бы. На деле же всё оказалось сильно сложней и не так чудесно, не по щелчку пальцев.
Суть изменений во мне состояла в том, что… Нет, не так. Своё очередное объяснение Ирал повёл с начала начал. Если оставить основные вехи его объяснения, то выходило, что слабые адепты помогали себе звуковым и жестовым активатором, нащупывая с их помощью тропу во тьме и удерживая себя ими от падения. Учились ходить, как ребёнка учат ходить, держа за руку, а затем давая опорой хотя бы стену.
Сильные адепты могли отказаться от звукового костыля, обходясь только печатями. Как ребёнок, они научились и ходить, и бегать, но всё ещё должны следить за дыханием, наклоном тела, движениями рук и тщательно проверять, куда ставить ногу на скользкой горной тропе.
Хвао, то есть я, единственный известный мне Клинок-адепт, мог использовать не совсем верную печать.
При создании техники я, скорее, опирался на некое воспоминание о том, как она появляется, как создаётся. Как юноша, которому за годы тренировок правильное дыхание вплавилось в плоть и кровь.