– Да пошел ты! – ответил Брюс, и на этом дружеская перепалка закончилась.
– Давайте же смотреть узоры! – провозгласил Роланд. – Дуайт, ты сам начнешь представление?
Было видно, что слова Роланда опечалили короля, Роланд тоже это заметил и поспешно добавил:
– Прости, брат. Я не хотел указывать, что тебе следует делать, это просто случайная оговорка.
– Дерзок ты стал, брат, – проворчал Дуайт.
Он спрыгнул со скалы, и поплыл, но не вверх, как многие ожидали, а горизонтально.
– Куда это он плывет? – спросила Джейн.
– Наверное, хочет, чтобы травоеды тоже насладились зрелищем, – ответил ей Роланд. – Я замечаю, что наш король стал необычно много заботиться о травоедах, не иначе, что-то задумал. А по-моему, зря он так делает. Я третьего дня плыл над их норами, гляжу, а они собрались на дне в круг, а в центре эта штука узоры рисует, а они любуются.
– И что ты с ними сделал? – спросила Джейн.
– Ничего, – ответил Роланд. – Проплыл мимо, как будто ничего не заметил. А что мне было делать? Не убивать же их всех из-за такой ерунды.
– Знаешь, Роланд, нам надо кое о чем поговорить, – сказал Дейкстра. – То, что ты рассказал, очень сильно беспокоит меня.
– Давай поговорим, – согласился Роланд. – Только не сейчас, а потом, когда мясо переварится. На сытый желудок плохо думается. Соберемся втроем… или ты хочешь наедине поговорить?
– Даже не знаю, как лучше, – замялся Дейкстра.
Джейн избавила его от необходимости давать более подробный ответ. Она сказала:
– По-моему, это неправильно. Нельзя так заботиться о тех, кто не выполняет приказы короля. Сказано было: все неведомые предметы собрать и сдать. И отдельно было сказано: как можно скорее собрать неурочный урожай пленки. И что? Ни того, ни другого не сделано, а Дуайт делает вид, что так и надо. По-моему, нельзя такое терпеть, рыцари должны собраться и наказать травоедов как следует, как во времена Теодора.
– Ну, если даже женщины так считают… – задумчиво протянул Роланд.
Он явно хотел добавить к этим словам что-то еще, но ничего не добавил, потому что в воде рядом с Дуайтом распустился диковинный узор. Разноцветные радужные разводы расходились по воде, красиво преломляясь линиями течений, и ни один рисунок не повторялся, хотя некоторые были похожи друг на друга, и в их последовательной смене угадывался неуловимый ритм, подобный ритму песни или членораздельной речи. Узор притягивал взгляд и очаровывал душу, и пока картинки сменяли одна другую, невозможно было думать ни о чем определенном. Это зрелище завораживало, казалось, что весь океан колеблется в такт призрачным отблескам, танцует под музыку небесного камня. Такое чувство иногда возникает, когда ты спишь и вот-вот проснешься, ты понимаешь, что видишь сон, но ты можешь управлять тем, что происходит во сне, не полностью всем происходящим, но кое-чем. Сейчас у Дейкстры было такое же чувство, за исключением того, что он точно знал, что не спит. Узор захватил все поле зрения, вытеснил из сознания всю остальную реальность, мелькнула рассеянная мысль, что сейчас все племя чудовищно уязвимо, ведь никто из любующихся узором людей не способен сейчас защититься даже от барракуды.
Дейкстра вздрогнул и потряс головой, нарушая фокусировку антенны, чтобы избавиться от наваждения. В какой-то мере это удалось, мудрец сумел отвести взгляд и обвести им окрестности. В поле зрения обнаружилась стайка барракуд, но было ясно, что волшебный узор очаровал их так же, как и людей, они явно не представляли опасности. А затем внимание Дейкстры привлекло яркое пятнышко, ритмично колеблющееся в горячей пустоши неподалеку от жерла вулкана.
На поверхности земли полыхал огонь. Приглядевшись, можно было разглядеть, как из него вылупляются пузыри, как они поднимаются тонкой, но мощной струей, и как эта струя отклоняется в сторону и сливается с основным восходящим потоком, что вздымается над жерлом вулкана. С тем самым потоком, в котором Дейкстра и Роланд поднимались к небу. Похоже, огненный червь достиг земли быстрее, чем все рассчитывали. Но наихудшие ожидания не оправдались – никаких землетрясений не произошло, да и не такой уж сильный огонь исходит от этого червя, с настоящим вулканическим огнем не сравнить. Видимо, Роланд был прав, не стоит слишком серьезно относиться к этому явлению природы.
2
На следующее утро, когда Дуайт выбрался из пещеры, первым, кого он увидел, был Дейкстра. Мудрец сидел на выступе скалы, прямо над основным входом, и, казалось, кого-то ждал.
– Хороший день, Дейкстра! – поприветствовал король мудреца. – Как тебе понравился вчерашний пир?
– Очень понравился, – ответил Дейкстра.
Интонация его ответа не соответствовала произнесенным словам, казалось, он произнес их с сарказмом, а на самом деле вовсе не думает, что вчерашний пир удался. И вообще, мудрец выглядел сильно озабоченным.
– Что случилось? – насторожился Дуайт.
– Это будет долгий разговор, – сказал Дейкстра. – Оправься пока, потом поговорим не спеша.
Дуайт спрыгнул со скалы, отплыл на достаточное расстояние и оправился в нисходящее течение. А затем он огляделся по сторонам и увидел…
– Дейкстра, что это такое?! – воскликнул король.
Дейкстра оттолкнулся от скального уступа и поплыл наверх. Дуайту ничего не оставалось, кроме как воспользоваться невысказанным приглашением.
– Извини, Дуайт, – сказал Дейкстра, когда король приблизился к нему. – Просто я подумал, что не стоит обсуждать эти вещи там, где плавают люди. По-моему, рыцарям и дамам не следует слушать этот разговор.
Дуайт качнул передними руками, дескать, извинения приняты, и спросил:
– Что там такое, Дейкстра? Мне показалось, что на горячей пустоши горит огонь, причем не в подземных глубинах, а прямо на поверхности земли.
Взгляд Дейкстры стал удивленным.
– Ах, это, – пробормотал он. – Да, это огонь, помнишь, Роланд вчера рассказывал об огненном черве? Это он и есть. Он достиг земли быстрее, чем мы думали, этот огонь загорелся еще вчера, когда ты показывал чудесный узор небесного камня. Но это все ерунда, я был неправ, когда говорил, что огненный червь несет опасность. Огонь горит уже часов десять, и ничего не происходит, он не становится ни сильнее, ни слабее, он просто горит. Не бери в голову.
– Понятно, – сказал Дуайт. – Хорошо, если так. А о чем ты хотел со мной поговорить?
Дейкстра ответил после очень долгой паузы, подобрать подходящие слова было очень трудно. Он начал свою речь так:
– Знаешь, Дуайт, сейчас я буду говорить странные вещи. Возможно, я ошибаюсь, и если так, мои слова могут показаться тебе обидными. Я прошу тебя не обижаться и не гневаться, потому что если я все-таки прав, эти слова кто-то должен произнести, и чем раньше, тем лучше.
Дуайт почувствовал, как его сердце забилось чаще. Неужели то, чего он боялся, все-таки произойдет? Неужели мудрец догадался о королевском позоре?
– Короче, – сказал Дуайт. – Дело говори, не рассусоливай.
– Хорошо, – сказал Дейкстра. – Знаешь, Дуайт, в последнее время происходит много странных событий. Но сейчас я имею в виду не разлом, не странные предметы, упавшие с неба, и не огонь, который тебя удивил, а совсем другое. Меня беспокоят травоеды, и в первую очередь Сантьяга. Вчера я сопровождал вьючных акул, которые доставили вниз мясо, которое ты милостиво пожертвовал им. Я разговаривал с Сантьягой, и его поведение меня поразило. Я ждал, что он будет удивлен и обрадован, но он принял твой дар как должное. Он, конечно, попросил передать тебе благодарность, но было видно, что он сделал это только из вежливости. И еще он вскользь упомянул в речи, что он заключил с тобой какой-то договор, а о травоедах он говорил "мой народ". А когда я удивился и возмутился, он тоже удивился и сказал: "Я думал, ты все знаешь". Я хотел сразу поговорить с тобой об этом, но начался пир, и я решил отложить разговор на завтра. И вот завтра наступило. Знаешь, Дуайт, я давно замечаю странности в жизни племени, но раньше я не придавал им значения, моим вниманием завладели небывалые события, что происходят вокруг, и это была моя ошибка. Но сегодня я стал размышлять, и подумал вот что. Ты давно уже приказал травоедам собрать внеочередной урожай пленки, они ничего не собрали, но ты не гневаешься на них. Вчера, после того, как Роланд отразил нападение великанов, я ожидал, что ты прикажешь рыцарям возвращаться домой, но ты приказал продолжить охоту. Тогда я подумал, что ты решил поступить так, чтобы не дать страху укрепиться в сердцах рыцарей, и тогда я восхитился твоей мудростью. Но сегодня я подумал, а может, дело в другом? Мы привыкли воспринимать травоедов как глупых, слабых и примитивных существ, не вполне достойных называться людьми, но Сантьяга не таков, он очень умен, не всякий рыцарь сравнится с ним силой разума. И я подумал: а что, если Сантьяга придумал что-то такое, что позволило ему диктовать свою волю всему племени через короля? Я понимаю, это звучит безумно, но если принять это предположение за истину, все странности тут же объясняются. Ты не караешь травоедов за неповиновение просто потому, что боишься это сделать. А вчера ты решил продолжить охоту, потому что Сантьяга отказался собирать урожай пленки до тех пор, пока травоеды не получат вдоволь свежего мяса. И знаешь, Дуайт, если я прав, то есть еще одна вещь, которой ты боишься. По-моему, ты боишься признаться, что не можешь справиться с травоедами. И я догадываюсь, в чем тут дело.